Хрустальный ключ

Теперь, после решения мамы, Валя уже с новым, хозяйским чувством вошла в небольшую светлую комнатку… Вот здесь, у окна, можно поставить столик, чтобы учить уроки. Тут будет Валина кровать, а у печки, где теплее, — кровать Анны Никифоровны.

6

Кто же была Анна Никифоровна, о которой упоминали и Валя и ее родители?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется вернуться на много лет назад.

Когда началась Великая Отечественная война, Кирилл Григорьевич Черноок, в то время молодой и полный сил, одним из первых ушел на фронт. В большом уральском городе он оставил жену и совсем крохотную дочь. Жена Кирилла Григорьевича, инженер-экономист, работала, как и все, не считаясь со временем. Днем — в Управлении железной дороги, вечером и в воскресенье — в госпитале, где она помогала в уходе за ранеными.

Маленькая Валя оставалась дома с няней.

Однажды, возвращаясь домой, Руфина Алексеевна встретила на улице пожилую женщину. Та шла прихрамывая, неуверенно ступая по мостовой.

Поравнявшись с ней, Руфина Алексеевна взглянула ей в глаза. Молодой женщине стало не по себе. Она увидела неподвижные, словно остановившиеся, черные глаза. Такая боль и отчаяние были в этих глазах, что Руфина Алексеевна, уже пройдя вперед, оглянулась.

Женщина шла все так же медленно, прихрамывающей походкой.

Руфина Алексеевна вернулась.

— Извините… Куда вы идете? — спросила она.

Равнодушным, монотонным голосом женщина рассказала о своей горькой судьбе.

Она с Украины. Дом Анны Никифоровны (так она назвала себя) был разрушен во время бомбардировок, все родные ей люди погибли. Ее, тяжелораненую, вывезли в далекий тыл, на Урал. Здесь она лежала в госпитале. Теперь ее выписали.

— Что же вы думаете делать? — спросила Руфина Алексеевна, близко к сердцу принявшая горе одинокой женщины.

— Надо найти квартиру… — ответила Анна Никифоровна. — Мне обещали дать на следующей неделе. А пока, хотя бы временную…

— Пойдемте ко мне! — неожиданно для самой себя сказала Руфина Алексеевна. — Найдется для вас уголок.

Так в семью Черноок вошел еще один человек. Только первые дни Анна Никифоровна позволяла ухаживать за собой. Потом она стала делать кое-что по дому. Руфина Алексеевна пробовала спорить с ней, но вскоре поняла, что этой преждевременно состарившейся женщине необходимо как можно плотнее заполнять сутки, чтобы одна лишь ночь оставалась ей на воспоминания о прошлом.

Присматривать за бойкой, шумливой Валей ей было нелегко. Но она привязалась к ласковой, веселой девочке. И сердце ее словно оттаивало в этой маленькой дружной семье.

Зимой Руфина Алексеевна тяжело заболела. Болезнь дала осложнение на сердце. Анна Никифоровна ухаживала за больной, следила за пятилетней Валей, ходила в аптеку и магазины. Все заботы легли на нее…

Когда капитан Черноок вернулся домой, Анна Никифоровна решила уехать на Украину.

— Кто есть у вас там? — спросил ее Кирилл Григорьевич.

— Кто-нибудь найдется…

— Анна Никифоровна! — Черноок взял ее руки в свои. — Для меня Украина, как и для вас, — родина. Но вот я приехал на Урал, привык к людям, вложил свой труд в труд уральцев и вижу: здесь тоже моя, родная земля. И здешние люди стали мне близкими. А для вас? Неужели здесь вы на чужбине?

Старая женщина взглянула на него и опустила голову.

— У меня есть моя пенсия, и мне ее хватит на жизнь, — сухо сказала она.

— Анна Никифоровна! — возразил Черноок. — Верите вы, что люди могут стать близкими, даже если они не родные по крови? И какие между нами счеты? Я у вас в неоплатном долгу за все, что вы сделали для жены и Вали…

Анна Никифоровна молчала.

— Никуда мы вас не отпустим! — решительно сказал Кирилл Григорьевич. — Мы знаем, что есть у нас родной человек — Анна Никифоровна. И где же ей жить, как не у нас!

Так и случилось, что Анна Никифоровна осталась на Урале, в семье, ставшей ей родной.

7

Ксюша очень любила собирать ягоды.

Едва кончался голубой июнь и начинался знойный июль, Ксюша, сначала с кем-нибудь из взрослых, потом одна или с Тайкой, частенько уходила в лес.

Каждый год повторялось чудо. Под защитой узорных листиков земляники на тонких веточках начинали алеть, наливаться соком душистые ягодки.

В первый день сбора, едва Ксюша, ложась спать, опускала на подушку утомленную голову, у нее перед закрытыми глазами возникала все та же картина: лесные поляны, густые заросли земляники. Крупные алые ягоды как будто звали: «Сорви меня! И меня… А я вкуснее всех!»

Кончалась земляника. В затененных местах, в густых борах начинала созревать черника. Все ребята ходили с фиолетовыми губами и зубами.

А там поспевала и костяника. Повсюду, и в лесу, и на просеках, среди крупных вырезных листьев, рдели кисти костяники: то обильная и крупная, а то всего пять-шесть ягодок, сложенных плотно и аккуратно. Словно ограненный камень — рубин, — возьми его и вставляй в перстень.