Хрустальный плен

Валентина присмирела. Можно гордиться собой, но не могу освободиться от одного глубинного чувства. Сейчас Симфония – это современная страна. Номинально, мы живём согласно букве Закона, по факту же каждый понимает – общество стоит на честности, совести и готовности отдавать. Не будь этого, и закон не сдержит натиск порочного. И всё же, есть Император и его Империя, а рядом со мной его дочь – девушка, наделённая властью без какой-либо меры. Что стоит между волей Императора и волей Совета? Я думаю,что совесть Оргуса Второго.

Выборные люди и сам институт голосования – это иждивенческие структуры на теле имперского волеизъявления. У меня, на фоне влияния Валентины, мысли порой заскакивают в плоскость половой темы, так вот, если уж упрощать для понимания роль Императора, то реши он ввести правило первой брачной ночи – мы подчинимся. Таков психотип нашего общества, его ментальный образ. И сейчас, я хожу петухом по курятнику, распушив перья, но Валентина – это птица не моего полёта. Совсем не моего. Если отбросить всё поверхностное, то лишь чувство долга перед Бастионом, Империей и Вероникой вытащили меня из уровня подобострастия перед императорской особой, на равный ей.

– Такой задумчивый, – подметила Валентина, кончиком пальца тронув мой нос.

– Возможности на мягкие решения у нас нет, поэтому давай сразу ко мне? – выбрался я из пучины мыслей.

Сложив губы трубочкой, она подула, помахав ручкой наподобие веера.

– Фантазия рисует мне самые жёсткие решения. У тебя дома… в твоей комнате, – приблизила она сеющие пылкий шёпот губы.

– Валентина! Я имею в виду, что мы не може два-три дня готовится к переезду, перевозить вещи и искать удобного случая, чтобы сообщить Императору о событии.

Мой хмурый взгляд встретил её, полный дремлющего огня. Будто камень и потрясающей мощи стихия ядра Земли.

– А твои родители? Они не против? – неожиданно спросила она, а мне осталось только Бога поблагодарить, что имперский род такой достойный.

– Ну, для нас честь принимать госпожу Валентину, наследницу Обсидианового Рода магов, – решил и порадовать, и подметить я.

– Мур-мур, мой Председатель, – сделала она пару шажочков ко мне, с грацией большой непредсказуемой кошки. – Тогда поехали, раз всё решено.

– Не против, если на твоём транспорте? – заглянул я в мерцающий малахит. Нутро, конечно, сводит от её близости. Доносящийся аромат вообще дурманит.

– Совершенно, мой Председатель, – отозвалась ведьма, подавая руку.

Так мы покинули Бастион, сопровождаемый пусть и редким во время занятий вниманием, но всё же имеющимся.

– Мам, у нас будут гости, – решил я хотя бы немного подготовить впечатлительную особу к встрече.

– Хорошо, Рыжик, – отозвалась она. – А кто?

– Это довольно значимый в Симфонии человек, поэтому ты пожалуйста не волнуйся, – рассмеялся я. – Очень тебя прошу.

– Ой! Матус, я уже начинаю, – услышал я взволнованный голос из динамика.

– Мам! Всё хорошо, от тебя ничего не требуется, главное не падай в обморок, когда увидишь, – бросил я взгляд, на сидящую справа Валентину, прыснувшую смехом. – Лучше заранее присядь.

– Ладно, сынок, – попробовала она рассмеяться. – А на стол накрыть?

– Нет, сами справимся.

Закончил звонок и поймал взгляд Валентины. Ей явно весело.

– Ну что? – отозвалась она. – Давно я не бывала в подобной ситуации.

Я поудобней откинулся в комфортном кресле наироскошнейшего салона. Вот уж, где отделка не даст забыть в чьей компании тебе выпала честь ехать.

– А поподробнее?

– Интересной, увлекательной, с долей риска и неизвестности, – пропела девушка тряхнув головой. Освободившиеся от оков волосы потекли пламенем вниз, словно живые. Они явно носят магическую суть. Ведьминскую.

– А битва с демоном была давно, по твоему? – удивился я.

– Так я же с того дня и считаю.

– Ну, тогда да. Я, наверное, поседею теперь, – устало вспомнил я случившееся.

– А ведь у нас цвет волос похож, – лукавым голоском подметила она, придвинувшись.

– И что с того? – насторожился я.

– А вот, как думаешь, ну-у… если бы мы решили…– она страстно пошевелила пару раз алым соком губ, вызвав во мне отклик. – Знаешь же, как бывает…

– Валентина, я ещё не понял о чём ты, но предчувствия скверные, – отсел я подальше.

– Ах, как ты можешь, Матус?! – картинно возмутилась она. – Называть детей скверными.

– Я не называл детей скверными! – возмутился я почти крича. – Дети – это одно из прекрасных проявлений жизни. Только ты со своими намёками, вызываешь нехорошую реакцию.

– Я всего лишь хотела порассуждать, будут ли наши дети рыженькими! Мы ведь с тобой да, – сыграла в скромницу Валентина. И надо сказать, что грация, чувственность и эмоции ей даются легко. Ко всему прочему, она просто само вдохновение.

– Какие ещё наши дети?! У нас нет детей! От того, что я коснулся твоей груди они не появляются. Тем паче через одежду.

Зачем я уточнил про одежду? Кровь рванулась к лицу. Полыхая ушами и лицом, наблюдаю, как собеседница тоже пала в краску.