Хрустальный шар

Мы прокладывали себе дорогу в течение тридцати девяти дней. Я не хотел идти через селение старого Нфо Туабе, потому что он попросил меня об этом. Конца джунглей мы достигли неожиданно. Внезапно эта адская душная, бурлящая чаща листьев, лиан, пресмыкающихся, верещавших попугаев закончилась. Насколько мог охватить взгляд – равнина, желтая, как шкура старого льва. На ней среди зарослей кактусов – конусы. Термитники. Построенные вслепую, изнутри, поэтому часто неправильной формы, шершавые. Здесь мы провели ночь.

Под утро я проснулся со страшной головной болью. Накануне неосторожно снял на некоторое время шлем. Солнце стояло высоко. Жара была такая, что воздух обжигал легкие, как огонь. Очертания предметов дрожали, как будто горел песок. Я был один. Носильщики перегрызли веревку и убежали. Остался только тринадцатилетний мальчик, Уагаду-бой.

Я пошел дальше. Вдвоем мы относили вещи на несколько десятков шагов. Затем возвращались и переносили следующие. Эти переходы нужно было повторять по пять раз под палящим как ад солнцем. Несмотря на белую рубаху, мою спину покрыли незаживающие язвы. Спать приходилось на животе. Но все это ерунда. Целый день мы углублялись в Город Термитов. Не знаю, есть ли на свете что-нибудь более ужасное. Представьте себе: со всех сторон, спереди и сзади, каменные термитники высотой с двухэтажный дом. Местами они стояли так тесно, что с трудом можно было между ними протиснуться. Бесконечный лес серых колонн. А в середине, когда мы приостанавливались, слышался непрестанный слабый мерный шум, временами переходивший в одиночное постукивание. Когда ни прикоснешься к стене, ночью или днем, она постоянно дрожит. Несколько раз нам случалось раздавить один из туннелей, похожих на серые канаты, целыми пучками раскиданные по земле. По ним бесконечной чередой шли толстые белые насекомые. Сразу же показывались рогатые шлемы солдат, которые вслепую стригли воздух клешнями и выбрасывали липкую жгучую жидкость.

Так шли мы два дня, по-прежнему наугад, ибо не могло быть и речи о какой-либо ориентации. Два, три или четыре раза в день я забирался на самый высокий термитник из ближайших, высматривая тот единственный, о котором говорил Нфо Туабе, но видел только каменный лес. Джунгли за нами превратились в зеленую полосу, затем – в голубую линию на горизонте. Наконец исчезли совсем. Запасы воды уменьшались. А термитникам не было конца. В бинокль я видел их все дальше и дальше, до самого горизонта, где они сливались, как колосья злаков. Я удивлялся моему мальчику. Он без жалоб делал все то же, что и я, не зная, зачем и почему. Так мы шли четыре дня. Я был совершенно пьян от солнца. Защитные очки не помогали. Страшное сияние было и в небе, на которое до сумерек нельзя было даже взглянуть, и на песке, который блестел как ртуть. А кругом без конца – частоколы термитников. Ни следа живого создания. Сюда не залетали даже сипы. Только кое-где стояли одиночные кактусы.

Наконец под вечер, выделив последнюю отведенную на этот день порцию воды, я забрался на верхушку очень высокого термитника. Думаю, что он помнил еще времена Цезаря. Уже без надежды я осматривался, как вдруг в бинокль заметил черную точку. Вначале я подумал, что это соринка на стекле. Ошибался. Это был тот термитник.

На другой день я встал, когда еще солнце было за горизонтом. Еле разбудил моего мальчика. Мы начали переносить вещи в направлении, которое я определял по компасу. Я также набросал план местности. Термитники здесь были ниже, но зато стояли гораздо ближе друг к другу. Наконец они образовали такой частокол, что я уже не мог продвигаться. Негритенок еще мог, поэтому я подавал ему пакеты, стоя между двумя цементными колоннами, потом перелезал через верх. Так продолжалось пять часов. За это время мы прошли, возможно, метров сто. Я понимал, что подобным образом мы ничего не добьемся, но меня уже охватила какая-то лихорадка. Не говорю, что это было в буквальном смысле, потому что у меня постоянно была температура около тридцати восьми градусов. Это уже вопрос климата. Возможно, он как-то влияет на мозг. Я взял пять фунтов динамита в брусках и взорвал термитник, который стоял у нас на дороге. Мы спрятались за другими, когда я поджег фитиль. Взрыв был приглушенный, взрывная волна пошла вглубь. Почва задрожала. Но другие термитники устояли. От взорванного остались только большие куски стен, шевелящиеся от белых телец.