Ху Из Мы (СИ)

- А вот мой проект даже вернуть не хотят, признанный всеми, как перспективный, - Александра Калина переключилась на вошедшего Виталика, посчитав, что возможно, он ей поможет изъять собственное письмо.

- Что такое, что такое? - принял участие племянник, и ему тут же пришлось выслушать суть возникших трудностей. - Да разве это проблема? - воскликнул бойко Виталик. - Семен Степенович, позвольте, я провожу даму, и укажу, где упокоилось её письмо. Пусть оценит место и цену его в истории нашего города.

Семен Степанович встал из-за своего стола с видом потревоженного бульдога, и тоже опёрся об стол со своей стороны.

- Саша Калина, или как вас там, выйдите из кабинета и обождите в приёмной. Я переговорю с сотрудником по рабочим делам и он займется вами и вашей пропозицией.

- Композицией? - не расслышала женщина.

- Пропозицией... вашими пожеланиями, в каком-то смысле.

После того, как настырная изобретательница покинула кабинет, Семен Степанович, схватив за лацкан курточки, притянул к себе племянника и повелительно сказал:

- Веди её куда хочешь, говори, что вздумается, но чтоб я эту женщину больше у себя в кабинете не видел.

- Дядя, давай я покажу ей местонахождение пункта приёма макулатуры - места, где хранится её письмо, и пусть ищет - на свежем воздухе, в поиске, годы пройдут незаметно.

- Ни в коем случае. Она такое может раздуть из этого познания! Как тебе в голову взбрело подобное? Кажется, кстати, я её письмо отложил в другую кучу, но не надолго...

- Да шучу я, дядя, шучу. Скажу ей, пусть готовит новый проект со всеми доработками, чертежами, экономическими расчетами и согласует его с главным архитектором города и его службами, - Виталик улыбался с победной заносчивостью.

- Не пойму, я вас молодых, - сказал дядя, утирая вдруг набежавшую слезу, - то в простом деле откровенную чепуху мелите, то удивляете простотой решений в замысловатом и каверзном. - И он чмокнул племянника в лобик в виде заслуги.

* * *

"Я не могу себе представить, что моя бабушка была когда-то девушкой. Хотя имеются бесчисленные доказательства этого - фотографии юности и зрелости, да и сам я, откуда-то же взялся? Однако не верю. Не понимаю, как нежное, юное, красивое лицо превратилось в то... что я стал внуком".

Зефиров сидел, тяжело задумавшись, обхватив голову руками.

- Я знаю то место в Мире, где все возрасты не то что равны, но совершенно безразличны. И то, что мы отмеряем годами, там представляется простыми штрихами, обозначенными мелом на заборе, - озвучил невразумительную замысловатость Марик.

- И где же ты полетал так красиво, - отреагировал Зефир на слова друга, - не во сне случайно?

- Именно во сне, твоя догадка угодила в цель, должен тебе признаться... Ты когда-нибудь слышал такое понятие, как подсознание?

- Да... Это некий иной мир, кажется, скрытый в нашем мозгу и имеющий невероятные коммуникабельные возможности.

- Так вот, я имею такое свойство: когда засыпаю, проваливаюсь в мир подсознания, если меня не отвлекает ничего земное. И там общаюсь с чудаковатыми людьми... Правда, я ещё не освоился, и круг общения узкий, но там такие перлы мне выдают, что не знаю, как и быть. А ты про бабушку... Когда освоюсь - там верно кругом сплошные бесконечности, куда ни глянь - такие чудеса поведаю, что даже ты мне не поверишь. Признаться, мне самому с трудом в такие вещи верится, если бы всё это не со мной происходило.

Марик, прочитав свой монолог сомнительных понятий, задумался так же тяжело, как и Егор.

Они долго сидели, молча обдумывая сложившийся вокруг Мир. Было ясно одно, что в нём, в этом Мире, ничего не ясно: где вход, где выход, где начало, а где конец. В чём находка, а в чём потеря... И всюду начало было концом чего-то, а конец разматывался к началу, если отслеживать любой путь беспрестанно, исключив потери и выгоду.

- Ну, и чё? - сказал Егор.

- А ни чё, - ответил Марик. - В этих координатах наша жизнь теряет всякий смысл, потому что выглядит весьма мелко.

- А ты мелом на заборе это сможешь доказать?

- Это не имеет доказательной базы. Во всяком случае, пока, - вставил в спор заумную фразу Марик, твердо уверенный в своей правоте.

Прошла длинная предлинная пауза, прежде чем Зефир сказал:

- Бог есть...

- Любовь... - подхватил инициативу Марик.

- И нечего засорять мозги заумностями, невозможными к восприятию, когда за двумя поворотами, не судьбы, а улицы нас ждут вполне понятные и восприимчивые друзья-подружки. Гай-да развлечемся от сущих страданий и тревог.

- Не возражаю, - ответил с готовностью Сечин, облизывая губы, как кот сметану, с предчувствием удовлетворения.

Эльвиру с Татьяной все почему-то принимали за сестёр, хотя таковыми они не являлись. Близость менталитетов не является гарантией кровного родства, а всего лишь говорит об общих взглядах на жизнь. Эльвира с Татьяной обожали жизнь весёлую, беззаботную и не любили скучную и обременённую хлопотами. Тут уж кому что нравится, и как звезды повернутся в вашу сторону. Эльвира с Татьяной дружили с детства. Друзья, почему-то, их звали нежно "подушками".