Ху Из Мы (СИ)

- Я - четвёртую, - похвастался Марик. У него тоже влага окатила лицо здоровыми естественными выделениями. - Видишь, как хорошо для здоровья и экономии средств - воды надрались, ко сну клонит и ничего более крепкого и жгучего не хочется.

- Ну, почему же, - возразил Зефир, - я бы чуть-чуть, пожалуй, смог живительной водовки вбросить в чрево. Поколыхалась бы там, заодно, сосуды прочистив.

- Выпей ещё чашку чая и это чуть-чуть пройдет, - посоветовал товарищ.

Егор так и поступил, выпив, развалился на подушках кресла:

- Подремать так с пол часика, и к девочкам.

- Угу, - ответил друг, сидя с полуприкрытыми глазами. Вспомнился анекдот: "Сидоров, любишь тёплую водку и потных женщин? Нет? Тогда пойдешь в отпуск в декабре..."

Чаепитие, как и многие иные занятия, имело свои выгодные стороны, недостатки, косвенное влияние на многие аспекты человеческого настроения, состояния мыслей и их толкование. Опять же, философия рвётся наружу, преодолевая сонливость.

- Как ты относишься к Ленину? - неожиданно спросил Марик.

- Так себе, неопределённо... Я хорошо отношусь к Че Геваре.

- Почему?

- Я ничего о нём не знаю. Ни хорошего, ни плохого...

- А как относишься к Патрису Лумумбе?

- Так же. По той же причине. Но очень хотелось бы знать, как Патрис Лумумба, мог относиться ко мне, когда был жив?

- Надо полагать, хорошо. По той же причине. Ходили слухи, что он не брезговал каннибализмом, то есть, людоедничал по праздникам. Если это правда, он должен был относиться к тебе, лучше, чем ты к нему. Почему-то так сложилось, что жертва всегда меньше любит хищника, чем хищник жертву. И скажи, что это не любовь? Возможно, иное её проявление, специфическое...

- Ну что, ещё по одной чашке осилим?

- У--у

* * *

- Скажи-ка, цыган, ты мне Маклухо-Маклая с фотографии напоминаешь - не родственники случайно?

Могелат промолчал, без всякой реакции на вопрос. Господин Пукин тоже хранил безразличие к ответу, как и подобает опытным игрокам.

- Ладно, не обижайся, Миклухо-Маклай, я о своем подозрении никому не скажу, будь спокоен. Кроме, разве что... Да и им не раскрою секрет, не тяготись. А вопрос такой к тебе будет: я с этого мира, в котором сейчас прибываю, обязательно вернусь в свой, законный? Или как? Признаться, мне здесь общаться на равных со всякой шушарой, как-то обидно...

- Обычно возвращаются, но не все и не всегда. Точного закона бытия здесь нет, ибо вычисляется в многомерном измерении. Для вашего понимания естественней будет ответ - всё произойдёт так, как решит Мироздание.

- А можно повлиять на это решение каким-нибудь образом? - с кислым выражением лица спросил господин Пукин, предчувствуя непривычный ответ.

Вдруг сбоку выскочила голова с раскрасневшимся лицом от чайных возлияний, а следом и сам Марк Арнольдович Сечин.

- Извините, ради бога, мне только один вопрос без очереди, секунда дела; думаю, коллега по бывшей службе в обиде не останется. Я только про Че Гевару хотел спросить: как бы он относился ко мне лично, если бы был жив?

Никакого ответа не последовало.

- А Патрис Лумумба, как?..

Ответ повторил тишину.

- Ясно, - удовлетворился Марк Арнольдович и тут же исчез.

- Я же говорил, даже здесь пытаются хамить, хотя, на сей местности подобное невозможно. Привычка не знает границ - лезут даже в мир иной со своим укладом.

- Можно писать письма с пожеланиями и отправлять в Космос, - Могелата неожиданно прорвало, и он продолжил ответ на предыдущий вопрос, - в надежде на то, что сработает обратная связь и учтутся пожелания. Но проще и дешевле сформулировать их мелом на обычном заборе, результат тот же...

- Намёк понял, не продолжайте, - господин Пукин вытянул немного шею вперёд и таинственно вопросил: - И денег не берут? Даже, если отгружать баржами? Ну-да, ну-да...

Могелат молчал и лицом не реагировал. Своим отношением к словам он был под стать бетонной стене: слышу, отражаю, но игнорирую из-за отсутствия всякого смысла.

- Как сюда попал, и что здесь делаю? Должен же быть на заседании Совета Национальной Безопасности, - огорчённо произнес лысоватый гражданин с пузатыми щеками и с лицом не вытрушенной подстилки, внезапное появление которого никого не удивило. - Тульчик, председатель СНБ, - представился вновь прибывший. - Требую немедленно отпустить меня на заседание, иначе...

- Чего ты раскудахтался, как у себя в курятнике. Здесь никто никого не держит, но и просто так не отпускает.

- А вы кто такой? - с дерзостью осведомился Тульчик.

- Господин Пукин, - представился господин Пукин.

- Пушкин? - не расслышал председатель Совета Национальной Безопасности.

- Пукин я, Пукин. Мог бы, и запомнить лицо.

- Что мне кого-то запоминать, пусть меня запоминают, - самолюбиво бросил вновь прибывший.

- Эх, не сносить тебе головы, пастор липовый, - ответил еле слышно Пукин, по лисьи склонив голову набок.

- Не пугайте, я ничего не боюсь, после того, как в детстве с дерева упал. Что я здесь делаю, как мне к делу вернуться?