Хуадад-Сьюрэс. Я читатель – я так вижу

На изображениях красивые девушки с формами по вкусу художника возлежали на перинах или таяли от неги в креслах, а рядом с ними или даже на них в каких-то противоестественных позах, словно гимнасты с вывернутыми суставами, к невинным обнаженным телам прижимались, прикрывая всё наиболее целомудренное, темные полубоги. Конечно, фрески в этой части купальни несколько отличались от картин, которые благородные господа вешали в своих спальнях. Но посыл был тот же.

– Внешне полубоги, как и их родитель, прекрасны. Ты, случайно, не знаешь, кто первым додумался изобразить всю злобную суть детей Брутана через эти ломанные изгибы и скалящиеся лица? – зачем-то спросил он у девки, пришедшей с сильно пахнущей чашей в руках.

– Я… Я не знаю… Я принесла мазь, – совершенно растерялась девушка.

– Значит, делай то, зачем пришла, – рассмеялся мужчина, позабавившись ее смущением.

Пока ему наносили на лицо густую зеленую субстанцию с довольно резким запахом, Паук думал, что и он сам, и все его гости с удовольствием наслаждаются фресками и что это совершенно не надоедает. Полным равнодушием к искусству отличался разве что Кэол, по прозвищу Оторва, который на встречах подобного рода представлял любезную Дайон, хозяйку борделя.

Клубы пара поднимались из фигурных решеток на полу, черная жидкость слегка бурлила, а крепленое вино согревало нутро. Девица закончила с лицом и стала массировать облепленные грязью плечи Паука, снимая остатки напряжения и давая его мыслям, зацепившись на ощущениях легкого покалывания и стягивания кожи под зеленой – чудодейственной, как его заверяли, – глиной, улететь прочь от насущных дел и принять даже несколько философский характер.

«Почему недолюди практически не стареют? Громкий шесть лет выступал на Арене и совершенно не изменился, хотя поймали его явно не молодым. Признаки старости – это отражение высоких душевных переживаний, на которые способен человек, благодаря большей человечности, чем у недолюдей? Но как же тогда стии? Взять Летана. На него посмотришь и по глазам поймешь, что он из тех сорокалетних мужей, которым дал бы тридцать с небольшим, если бы не этот мудрый взгляд. А потом узнаешь, что ему идет восьмой десяток. Или этот мелкий выродок Евсо. При его образе жизни он удивительно хорошо выглядит. А он даже не наполненный, и стий-то только по званию. Но если дело не в человечности, то в чем? Чем руководствуется Халена, выпивая молодость именно людей с такой жадностью?»

Не успел мужчина в своих рассуждения дойти до конфликта высокого и низкого в человеческой природе – что, разумеется, было не его собственным откровением, а лишь отголосками изысканий мудрецов, которые он через силу учил в молодости, а к нынешнему времени благополучно позабыл, – как стук каблуков по плитке заставил его открыть глаза. Управляющий несколько неуверенно сказал, что пришел человек, которого, возможно, господин ожидает.

– Я сказал им, что все окончено. Я никого больше не хочу видеть.

Слуга неуверенно переминался с ноги на ногу.

– Господин, это… – Вместо окончания фразы мужчина пальцем дважды быстро коснулся лица рядом с внешним углом глаза.

Поняв, в чем дело, владелец купальни велел впустить гостя и попросил обслугу покинуть зал. Вскоре его одиночество было прервано человеком, здорово согнувшимся, чтобы пройти через элегантный арочный проем.

– Ора, бэрэйнэр, – поприветствовал его маланиец, подходя ближе.

Все еще продолжая пребывать в рассеянной неге, к которой он так долго стремился, Паук подумал, что не знает ни одного маланийского слова без звука «р». «Бывают ли маланийцы картавыми или это так же невозможно, как варвар с глазами не желтого цвета?» Владелец купальни присмотрелся к вошедшему через клубы пара и расплылся в улыбке, узнав гостя.

– Просто «бериец»? И это после всего, что между нами было, Диро?

Тот несколько нагнулся, приглядываясь.

– Ора, Паук, – снова поздоровался он. – Не узнал. Тебя выглядишь. Глупо.

Паук немного понимал гавкающе-рычащий маланийский язык и знал несколько любопытных моментов – вроде того, что у дикарей одни и те же слова обозначают и детей, и собак, – но при всем желании он не смог бы воспроизвести эту диковинную речь. А когда несколько южных соседей Берии ругались, вообще не верилось, что человеческое горло может издавать подобные звуки. Сами же маланийцы правильно произносили слова и строили предложения на многих языках. Единственное, они кидали фразы отрывками, делая паузы в совершенно случайных местах. Это можно было найти забавным, если бы эти сукины дети не были такими страшными.

– В чувстве такта тебе не откажешь, – фыркнул мужчина с серо-зеленым лицом. – Ты получал вести из дома? Как мой подарок?

– Пока. Рано судить.

Наемник явно был не настроен к болтовне и обмену любезностями. Как, собственно, и всегда. Однако он выглядел несколько напряженнее обычного, раз за разом медленно обводя взглядом зал. Бериец быстро догадался о причине.

– Здесь больше никого нет. Мин, которого ты искал, – это я. Паук – мое прозвище. Как Рэрок – твое.