Хуан и Хуанита

Она лишь в собственных сомнениях грызла по утрам ногти, смотрела на океан, восход и мерзла от свежего ветра. Ей хотелось забеременеть, но Господь не дал ей поблажки. Порой она плакала. Но вот однажды сонный дон Хуан в такой же ранний час вышел на веранду, выкинул пару хамелеонов в кусты, посмотрел на волны и сказал что пора собираться в Гавану. Партизанская война ему надоела и пришло время штурмовать казармы. Хуанита не особо поняла о чем он толкует, но послушно пошла одеваться. Она всегда беспрекословно слушалась своего мужчину.

Собирать ничего особо не пришлось. К своему удивлению дон Хуан обнаружил, что за все время их связи он купил Хуаните несколько платьев (если модные лоскутки, еле прикрывающие попу и грудь, можно было так назвать), да еще какие-то дешевые разноцветные безделушки. В отличие от всех его предыдущих любовниц, она была самая нетребовательная к вещам. Сам дон Хуан никогда ничего на свой вкус женщинам не приобретал и не любил этого делать, предпочитая оплачивать готовые счета, следя лишь за тем, чтобы количество нулей не превышало количества нулей на его банковском счете. Он был, что называется, скуп в своей щедрости - таких любят шлюхи, виснувшие на шее и упрашивающие купить вон ту замечательную побрякушку, и от таких страдают скромницы, не смеющие попросить несколько центаво на зубную щетку. Хуанита скромницей не была, но в очаге страсти совсем забыла, что надо во что-то одеваться.

Они были совершенно готовы к отъезду, но кости судьбы еще не упали нужным образом. Пеле брел по дороге к Гаване, порой подвозимый добрыми крестьянами, и тогда он, сидя на телеге, грозил кулаком своим преследователям и плевал в их мертвые лица. Дона Магда лежала в постели с ружьем, хохотала над письмами и фотографиями и никого к себе не допускала. Слуги чувствовали неладное, но до господина дозвониться не смогли - ураган порвал телефонные линии, а пригласить врача или духовника на свой страх и риск они не решались.

Ураган разрушил дороги, нагромоздив обломки пальм, домов и машин, дождь заливал проклятую землю, а в море гуляли высокие волны. Все три пути, чтобы покинуть курорт были перекрыты, светская жизнь переместилась в холлы гостиниц, в бары, где мощности генераторов хватало лишь на холодильники, а вести разговоры, пить ром и ругать погоду приходилось при свете свечей. Береговая охрана переселила всех из бунгало в каменные убежища отелей, и высший свет с некоторым удивлением обнаружил сколько же много его достойных представителей отдыхают на Варадеро инкогнито и отнюдь не с сыновьями и племянницами. Появление очередной парочки в сумрачном ресторане вызывало не меньшую чем за окном бурю восторгов, революционеры-барбудос яростно хлопали в ладоши, макали сигары в ром и призывали разнополый пролетариат всех стран соединяться. Унылые гринго только морщились.

Дон Хуан и Хуанита наконец получили свою порцию известности. Дону Хуану пришлось даже проучить одного особо остроумного комментатора-бородача и после у него болели костяшки кулаков. Тем не менее, какой-то гринго, ужасно смахивающий на пьяных барбудос, подсел к ним за столик и на ломаном испанском высказал свою полную поддержку благородному дону, на что благородный дон предложил выпить за красоту его подруги, а Хуанита, когда мрачный гринго признался в своей страсти к рыбалке, рассказала ему о своем дедушке, который однажды поймал такую крупную рыбину, что ее размер превосходил все возможные границы лжи и хвастовства и очень смахивал на правду.

Как бы то ни было, короткая передышка позволила очагу хорошо прогореть, чану с водой закипеть, а овощам и специям приготовиться к варке. У гринго оказалась яхта и как только ветер погасил волны он предложил нашей парочке воспользоваться случаем попутешествовать до Гаваны морем. Влюбленная парочка с радостью согласилась, тем более запасы выпивки на Варадеро иссякли, и отдыхающие, покончив с ромом и текилой, примеривались к той банановой бурде от которой люди начинают себя чувствовать и вести как обезьяны.

По дороге они времени не теряли. Американец загорелся поймать рыбину не меньше дедушкиной, Хуанита подавала ему самые безумные советы и бормотала над наживками страшные заклятья, которые знала еще бабушка, дон Хуан стоял за штурвалом и смеялся. Море из зеленого стало белым. Водоросли и обломки деревьев превратили пляжи на всем пути до столицы в помойки, крупная рыба ушла на глубину и только акулы мрачно крутились вокруг яхты, привлеченные запахом тухлого мяса. Дон Хуан старался найти поток свежего ветра и направить его себе в ноздри, от чего лодка виляла из стороны в сторону, а рыбаки валились со стульчиков. Хуанита во всю веселилась, но не могла отделаться от ощущения, что забыла добавить в праздничный пирог крошек пейотеля и радость гостей теперь быстро пожирается горячей текилой. Дона Хуана тоже мучили предчувствия и иногда ему казалось, что утони они на этом корыте миру от такой печали стало бы только лучше.