Хуарес

Но ни один из этих актов не произвел никакого впечатления на Маркеса и Сулоагу, по приказу которых 9 июня бандит — испанец по национальности,' а по имени Линдоро Кахига расстрелял Окампо и повесил его труп на дереве. Это преступление вызвало волну негодования и возмущения по всей стране и в столице. Конгресс наделил правительство чрезвычайными полномочиями для ликвидации реакционных банд. Перед конгрессом выступил Сантос Дегольядо, дело которого все еще находилось на рассмотрении военного трибунала. Он попросил разрешить ему участвовать простым солдатом в преследовании головорезов Маркеса и Сулоаги. Депутаты встретили овацией Дегольядо, ему давно простили его заблуждения периода трехлетней войны, никто не сомневался в его патриотизме. Конгресс дал согласие на его просьбу, и Дегольядо вместе с отрядом в 800 человек выступил на подавление мятежных банд, бесчинствовавших на подступах к столице.

Между тем 11 июня конгресс 61 голосом против 55 утвердил в должности президента Бенито Хуареса. Вице-президентом согласно конституции был утвержден соперник Хуареса на выборах генерал Гонсалес Ортега, который был также назначен председателем верховного суда.

Хотя решение конгресса и означало победу Хуареса, он отказался следовать традиции и отметить свое избрание помпезными торжествами, подарками и наградами своим сторонникам. Населению столицы было не до фьесты. Все были взбудоражены подлым убийством Мельчора Окампо и с нетерпением ждали известий о разгроме банд Маркеса и Сулоаги. Но вместо этого пять дней спустя после провозглашения Хуареса президентом страну потрясло сообщение о новой трагедии: отряд, посланный против мятежников, попал в засаду, был разгромлен, а бывший главнокомандующий армии неудачливый Сантос Дегольядо убит.

В столице это известие вызвало новые демонстрации протеста. Борьба против мятежников требовала денег — солдат и ополченцев следовало кормить, вооружить. А средств у правительства не было. Хуарес снизил себе и министрам жалованье, сократил количество министров, чиновников, ликвидировал в целях экономии все зарубежные представительства Мексики, за исключением Вашингтона и Парижа. Но как бы ни затягивало пояс правительство, расходы росли, поступления в казну катастрофически уменьшались, таможни оставались, как и раньше, под контролем представителей Англии, Франции и Испании. Эти державы забирали три четверти их доходов в счет погашения внешних долгов Мексики.

Положение правительства было столь бедственным, что Хуарес вынужден был чуть ли не ежедневно обращаться к ростовщикам, чтобы получить несколько тысяч песо для покрытия самых срочных расходов.

После гибели Сантоса Дегольядо правительству удались с огромным усилием снарядить и вооружить новый отряд для борьбы с мятежниками. Командиром отряда был назначен самый популярный генерал конституционалистов — молодой, смелый, обаятельный и удачливый Леандро Валье. Его опеке поручил свою семью, бежав из столицы, Мирамон, с которым Валье дружил в юности.

Пять дней спустя после гибели Дегольядо Леандро Валье во главе своего отряда покинул столицу. Двадцать четыре часа спустя Маркес окружил его и после кровопролитного сражения разбил наголову. Леандро Валье был взят в плен, расстрелян и, как Окампо, повешен. Правительственные войска не смогли даже отбить его труп. Чтобы получить его, они были вынуждены уплатить бандитам 500 песо! Изуродованные останки Леандро Валье доставили в столицу и торжественно захоронили под страстные речи либеральных ораторов, требовавших мести и крови шакалов, как теперь именовали главарей мятежников — Маркеса и Сулоагу.

Эти три совершенные в течение одного месяца преступления сплотили либеральную партию вокруг Хуареса как никогда. Прежние раздоры и различия во взглядах отошли на задний план. Стойкая позиция президента, отказавшегося вопреки традиции прибегнуть в ответ на террор реакционеров к массовым репрессиям, считая, что политика «око за око, зуб за зуб» только углубит раскол нации на два непримиримых лагеря, способствовала политической изоляции мятежников, число которых не превышало 3 тысяч. Правительственным войскам при содействии местного населения хотя и не посчастливилось захватить Маркеса и его приятеля Сулоагу, удалось в течение последующих недель сильно их потрепать в нескольких сражениях и отбросить за несколько сот километров от столицы. И все же положение правительства продолжало оставаться трудным.