Худой мужчина

Говорить «да» было бы бессмысленно — он бы все равно не поверил. Я сказал:

— Практически.

— Да, практически, — проворчал он, — все только и говорят мне правду «практически». Эх, найти бы такого непрактического сукиного сына, который бы этот обычай поломал к чертям!

Я мог только посочувствовать ему, я понимал его состояние.

— Может быть, никто из тех, кого вы нашли, не знает всей правды?

Он посмотрел неприязненно.

— Похоже на то, да? Слушайте, мистер Чарльз, я говорил со всеми, кого смог найти. Найдете мне еще кого-нибудь — и с ними поговорю. Вы подумали о Винанте? А о том, что у нас весь отдел работает день и ночь, лишь бы отловить его, вы не подумали?

— Есть ведь сын, — выдвинул я предложение.

— Есть ведь сын, — согласился он и тут же позвал Энди и еще смуглого кривоногого субъекта по фамилии Клайн. — Подать мне сюда этого щенка Винанта-младшего. Я желаю с ним поговорить. — Они вышли. Он сказал: — Видите, до чего мне охота с людьми пообщаться?

Я сказал:

— У вас, похоже, сегодня нервишки пошаливают. Йоргенсена из Бостона везете?

Он пожал своими мощными плечами.

— Мне его рассказ кажется правдивым. Не знаю. Может, поделитесь впечатлением, как он вам покажется?

— Разумеется.

— Сегодня я действительно немного на взводе, — сказал он. — Ночью глаз не сомкнул. Собачья жизнь. Сам не понимаю, с какой стати я за нее так цепляюсь. Может же человек завести клочок земли, проволокой огородиться, чернобурок каких-нибудь заиметь и… Ладно, в общем, когда вы в двадцать пятом Йоргенсена спугнули, он, по его словам, бежал в Германию, бросив тут жену в незавидном положении — об этом он, правда, особенно не распространялся. Изменил имя, чтобы вам труднее было его найти. По той же причине он боялся работать по специальности — он себя называет технологом или что-то вроде того. В общем, особенно разжиться ему было не с чего. Он утверждает, что прирабатывал, где мог, но, насколько я мог понять, главным образом, он, так сказать, «жиголировал», если вам ясно, что это значит. Только дамочек с тугими кошелечками ему перепадало не так уж много. Короче, году в двадцать седьмом-двадцать восьмом попадает он в Милан — это город такой в Италии — и там вычитывает в парижской «Геральд», что Мими, недавно разведенная жена Клайда Миллера Винанта, прибыла в Париж. В лицо он ее не знает, она его тоже, однако, он в курсе, что это сногсшибательная блондинка, любит мужчин и всякие увеселения, и что по части мозгов у нее небогато. Он, стало быть, вычисляет, что ей при разводе перепали кой-какие денежки Винанта, смотрит на это дело так, что сколько бы он из нее не выкачал, все равно выйдет не больше той суммы, на которую его нагрел Винант. То есть, он всего лишь вернет себе часть того, что ему и так причитается. Тогда он наскребает на билет до Парижа и отправляется туда. Пока все нормально?

— Вроде бы.

— Вот и мне так показалось. В общем, он без особых проблем знакомится с ней в Париже — то ли сам знакомство заводит, то ли кто-то его знакомит, то ли еще как. А дальше все еще проще: она влюбляется в него по уши — как он выразился, «втрескалась». И вот, глазом моргнуть не успеешь, она уже на корпус впереди него, и начинает подумывать, как бы за него замуж выскочить. Естественно, он не очень старается отговорить ее. Вместо алиментов она получила от Винанта единовременную сумму, — двести тысяч монет, Боже ж мой! — так что с ее замужеством никакие выплаты не прекращаются. И, стало быть, он может по локоть запустить ручки в ее сундук с денежками. В общем, так у них все и вышло. Он утверждает, что свадьба была ненастоящая: где-то в горах, которые будто бы есть между Испанией и Францией, обряд совершал испанский священник на земле, которая на самом деле принадлежит Франции. То есть, получается, что брак из-за этого недействителен, хотя лично мне кажется, что он просто-напросто хочет отвертеться от статьи за двоеженство. Самому-то мне плевать, так оно или не так. Суть в том, что он запустил руки в ее денежки и не вынимал, пока там хоть что-то было. И, представьте, он утверждает, что все это время она и не ведала, что он — вовсе не Кристиан Йоргенсен, ее парижское приобретение, а кто-то другой. И не знала этого до того самого момента, когда мы накрыли его в Бостоне. Как, все еще похоже на правду?

— Еще похоже, — сказал я. — Только вот свадьба эта, как вы уже заметили… Впрочем, даже и тут он, возможно, не врет.

— Угу, да и какое это имеет значение? Стало быть, настают холода, а пачка денег все тощает, и он уже готов удариться в бега, прихватив все, что осталось, и вдруг она говорит, что, может, им вернуться в Америку и немного тряхануть Винанта. Он считает, что если это возможно, то было бы совсем неплохо, а она считает, что возможно. И вот они садятся на корабль и…

— Здесь во всей истории появляются трещинки, — сказал я.