Художественная деталь и целое: структурные и исторические вариации

Понимание роли и места детали, элемента в художественном целом в значительной мере предопределено моделью изобразительного языка, используемой в произведении. На смену представлениям об иконической или миметической природе изобразительного языка по мере становления формалистических теорий и теорий знаковых систем приходило конвенциональное толкование смысла произведения. Однако знаковая природа визуального текста весьма специфична и отлична от вербальной нелинейности. Вербальный знак построен на основе дифференциации, то есть четкого понимания границы между знаками, из которых строятся необратимые, однонаправленные цепочки сообщений. В случае с изображением, с учетом переходной, неустойчивой природы светотени, цвета, линии, невозможно говорить об однозначности знака и возможности построения знаковой последовательности из иконических знаков. Двусмысленность и неопределенность пластического элемента усиливается, если зритель рассматривает его изолированно, при изменении окружающего фигуративного фона или при большом приближении.

«В соответствии с контекстом примыкающих и соседних знаков некоторая точка может быть шляпкой гвоздя, пуговицей или зрачком глаза; точно так же дуга окружности может быть холмом, шляпой, бровью, ручкой корзины или аркой»[2].

Существуют и соответствующие пути усиления неоднозначности в словесных текстах, основанные на «сдвиге» значения. Но в изобразительных искусствах этот сдвиг скорее пространственный, а в вербальных – темпоральный.

В живописном образе значимы не только основные координаты, но и «информационные шумы», переходные состояния, степени интенсивности. У. Эко считает возможным говорить о миметическом подобии применительно к изображению вообще только в отношении «кода узнавания» предмета как такового.

«В отличие от вербального языка, а также музыки, визуальные языки, особенно иконический, характеризуются непрерывностью, затрудненностью выделения дискретных элементов»[3].

Несмотря на трудности построения «фразы» из изначально недискретных единиц-образов, по-прежнему предпринимаются усилия по установлению универсальной «грамматики» художественных элементов и составлению всевозможных словарей символов и знаков с закрепленным и незакрепленным значением, проводятся исследования градаций изобразительных форм, делаются попытки определить степень семантической независимости отдельных элементов изображения и их роль в передаче общего смысла произведения. Современные искусствоведческие анализы тесно соприкасаются со структуральными и феноменологическими направлениями, благодаря чему удается показать амбивалентность и полиморфизм художественного элемента как знака.

«Знаковость» изобразительного образа можно рассматривать не только собственно в рамках семиотической проблематики, но и в более широком контексте. Само отличие детали, или отдельного фигуративного объекта, от пластического целого выстроено в знаковой форме, поскольку представляет собой противопоставление, первичное различение, сигнификацию. Но фрагмент выступает на фоне целого не только как знак, но и как символ, он может концентрированно, в свернутой форме выражать атмосферу целого, быть намеком, необходимым порой заместителем целого, своеобразной точкой кульминации, неким энергетическим средоточием произведения, дающим ключ не только к интеллектуальному, но и эмоциональному пониманию художественного произведения.

Велика конструктивная и креативная роль детали, фрагмента, фигуративного элемента, сингулярного знака в рамках изобразительного целого. Деталь может быть интерпретирована как изолированная пластическая фигура, воплощающая характерные признаки целого или противостоящая ей. Нельзя не отметить и антиномизм, возникающий при интерпретации смысла изолированного каким-либо способом элемента, трудностей построения критериев и признаков, по которым можно было бы оценить степень детализации и фрагментации целого.