Художественные музеи Бельгии

Портрет Франсуа Дюкенуа создан ван Дейком в 1622–1623 годах в период пребывания в Италии. Ф. Дюкенуа был его соотечественником и сверстником, жившим в Риме с 1618 года. Его образ полон обаяния и неотразимой мужской привлекательности. В руках он держит голову сатира как атрибут своей профессии скульптора. Красота Дюкенуа, одаренность, ум, артистизм, присущая ему гордость, сознание своей независимости показаны ван Дейком с чувством восхищения. Художник воспринимает их как качества, выделяющие его модель из обычной среды. Глубокое уважение к собратьям по профессии, понимание их исключительной социальной значимости заставят ван Дейка через несколько лет в Антверпене создать цикл гравюр, так называемую «Иконографию» с портретами выдающихся художников своего времени.

Ф. Хальс. Портрет Хейтхейссена.

А. ван Дейк. Портрет Франсуа Дюкенуа. 1622–1623.

Среди них можно видеть также портрет одного из известнейших мастеров Фландрии той эпохи Адриана Брауера (1606–1632), картины которого коллекционировал сам Рубенс (в его собрании их насчитывалось семнадцать штук). Каждое произведение Брауера — жемчужина живописи. Художник был наделен огромным колористическим талантом. Темой своего творчества он избрал повседневную жизнь фламандских бедняков — крестьян, нищих, бродяг, — томительную своим однообразием и пустотой, с ее убогими развлечениями, иногда нарушаемую вспышкой диких животных страстей. Брауер продолжил в искусстве традиции Босха и Брейгеля своим активным неприятием убожества и уродства жизни, глупости и животной низменности человеческой натуры и вместе с тем острым интересом к неповторимо характерному. Он не ставит своей целью развернуть перед зрителем широкий фон социальной жизни. Его сила в изображении конкретных жанрозых ситуаций. Особенно владеет он умением выразить в мимике лица различные аффекты чувств и ощущений, испытываемых человеком. В противовес Рубенсу, ван Дейку и даже Иордансу он не помышляет ни о каких идеалах и благородных страстях. Он саркастически наблюдает человека таким, каков он есть. В музее можно видеть его картину «Собутыльники», замечательную нежным светлым колоритом, поразительно передающим освещение и атмосферное состояние. Убогий городской пейзаж около крепостного вала вместе с игроками-бродягами вызывает в душе щемящую сердце тоску. Это настроение самого художника, говорящего о тупой безнадежности существования, безусловно глубоко драматично.

Л. Кранах. Портрет доктора Шеринга. 1529.

Голландский отдел живописи сравнительно невелик, но в нем есть полотна Рембрандта, Якоба Рейсдаля, малых голландцев, мастеров пейзажа, натюрморта, жанровых сцен. Любопытен портрет купца Виллема Хейтхейссена, работы великого голландского художника Франса Хальса (1581/85-1666). Хейтхейссен был богатым, но недалеким и крайне тщеславным человеком. Простоватый по натуре, он стремился тем не менее походить на знатных аристократов элегантностью, которую, казалось бы, разрешали приобрести его богатства. Хальсу смешны и чужды притязания этого выскочки. Потому так настойчиво, с определенной долей сарказма он делает двойственным портретный образ. Сначала мы замечаем непринужденную позу Хейтхейссена, его богатый нарядный костюм, шляпу с щегольски заломленными полями, а затем — невыразительное, бледное, уже немолодое лицо с тусклым взглядом. Прозаическая сущность этого человека проступает, несмотря на все ухищрения спрятать ее. Внутреннюю противоречивость и неустойчивость образа раскрывает более всего оригинально решенная композиция портрета. Хейтхейссен с хлыстом в руке, словно после верховой прогулки, сидит на стуле, который он как бы раскачивает. Эта поза наводит на мысль о быстрой фиксации художником состояния модели за короткий промежуток времени. И та же поза придает образу оттенок некоторой внутренней расслабленности и вялости. Что-то жалкое есть в этом человеке, пытающемся скрыть от самого себя неизбежное увядание, суетность желаний и внутреннюю пустоту.

В разделе немецкой живописи брюссельского музея обращает на себя внимание блестящая работа Лукаса Кранаха Старшего (1472–1553). Это портрет доктора Иоганна Шеринга, датированный 1529 годом. Образ волевого, сильного человека типичен для искусства немецкого Возрождения. Но Кранах всякий раз улавливает индивидуальные качества ума и характера и раскрывает их в остро схваченном по своей неповторимости физическом облике модели. В суровом взгляде Шеринга, в его лице чувствуется какая-то холодная одержимость, жесткость и неуступчивость. Его образ был бы просто неприятен, если бы огромная внутренняя сила не вызывала чувства уважения к своеобразному характеру этого человека. Поражает виртуозность графического мастерства художника, так остро передавшего некрасивые крупные черты лица и множество мелких деталей портрета.

А. Брауер, Собутыльники.