Художественный символ в «Слове о полку игореве»

Что общего в характере князей выражается эпитетом «буй»? Ответ содержится в символе «Сердце, Закаленное в Дерзости» (Буести). Это княжеский характер, воспитанный в самоуверенной дерзости, неповиновении кому бы то ни было, даже самому Солнцу. С точки зрения Святослава III, князя–объединителя, и тем более Поэта, к «буйным», видимо, следовало бы отнести и Изяслава и тех, кто занимает позицию неподчинения общим интересам, эгоистического нейтралитета в грозный час опасности для Руси. В таком случае к ним прибавятся Ярослав, родной брат Святослава III, Брячислав и Всеволод — братья Изяслава. В итоге получаем 10 «буйных» из 19, то есть больше половины. Присмотревшись повнимательнее, мы заметим, что не дерзость и не самонадеянность, не яростность и не гневливость являются общим знаменателем их характеров, а только сепаратные действия, только предпочтение удельных интересов общегосударственным, т. е. «малого», но своего, «великому» общему, но совсем не чуждому, чего, однако, они не понимают. Перед нами череда характеров в пределах одного человеческого типа, суть которого выпукло дана в образе князя Игоря или в символе «Сердце, Выкованное из Булата и Закаленное в Дерзости».

Игоревский тип князя сложился давно, со временем утвердился на Руси и стал господствующим. Этому в решающей мере способствовали социально–политические условия, та стадия феодализма (усиление отдельных княжеств), которую тогда переживала Русь. Поэт зорко разглядел суть игоревского типа, понял его в историческом развитии и в перспективе, осознал его мощное губительное влияние на жизнь народа и судьбу государства и… ужаснулся. И решил бороться с теми, кто воплощает этот тип, решил развенчать дерзкую, но опасную для страны храбрость подобных князей.

Сам по себе, вне социально–исторической обстановки, Игорь не «тянет» на главный художественный образ гениальной поэмы. Но дело как раз в том, что тип Игоря–князя глубоко укоренился в реальной жизни, что он многолик и не во всех проявлениях антипатичен. Князь Всеволод могуч, смел, верен в боевом товариществе, дерзок, умел и опасен в бою, но неосмотрителен, не дальновиден. Великолепный воин, но плохой политик, слепо увязший в междоусобных распрях. Князь Рюрик — соправитель Святослава, государственный деятель, обладающий огромной реальной властью, воитель дерзкий, решительный, но слишком скорый на суд и расправу. И что самое опасное — это не прямо из «Слова, но из «былей того времени» — свои домениальные интересы он ставил выше государственных, а потому в конце концов оказался способным на варварский разгром Киева в союзе с половцами. «И Давыд» — князь, похожий на Рюрика, но более мелкий и эгоистичный, более корыстный и откровенно пренебрегающий общими интересами Руси. Двадцатипятилетний князь Роман, «надмерно сильный» боец, умелый полководец, храбрый и бесстрашный, волевой политик, но, как известно из истории, выпивоха, гуляка, буян в прямом смысле слова. Историками не описаны его авантюристические дела до 25 лет, но Поэт, видно, знал князя много лучше, ибо отгадал образ его будущих действий. Роман, зять Рюрика, в девяностых годах развязал десятилетнюю междоусобную войну с Рюриком, в которой победил, но запятнал честь клятвопреступлением и грубой местью Рюрику, его жене и дочери (своей жене). С годами, как показала жизнь, в противоречивой душе Романа усиливалось не патриотическое чувство, а жестокость удельного Сокола, защищающего и укрепляющего лишь своё гнездо.

О полоцких князьях Изяславе, Брячиславе и Всеволоде речь пойдёт позже. Сейчас достаточно отметить, что горячий Изяслав один защищал воинскую честь деда, а потому был разгромлен литовцами, и что родные братья покинули его.

Какие же князья не отнесены к «буйным»? Святослав III, Владимир Глебович Переяславский, Всеволод Большое Гнездо, Ярослав Осмомысл Галицкий, Ингварь, Всеволод и трое Мстиславичей. Из истории известно, что и Святослав, и Всеволод Суздальский, и Ярослав вели междоусобные войны и, следовательно, в этом были похожи на «буйных» князей. Истина требует сказать прямо, что в то время не было князей, которые не участвовали бы в межкняжеских раздорах. Но это не означает, что всех их необходимо отнести к игоревскому типу. Вопрос не сводится к случаям и к действиям, вынужденным обстоятельствами. Суть его заключается в линии поведения князя, в цели его политики. С этой точки зрения Святослав III, Всеволод, Ярослав и им подобные при всём различии характеров могут быть названы князьями–объединителями, собирателями Руси. В меру объективных предпосылок и социально–политических возможностей они проводили курс на консолидацию русских земель, на развитие экономики, ремёсел, культуры, строительство и укрепление городов.