Художник и актриса (СИ)

   Все эти люди оказались геологами, возвращались домой с Дальнего Востока после полевого сезона. Дина училась на геологическом факультете МГУ, Алексей Николаевич - ее отец, был начальником партии, а симпатичная женщина, тоже геолог - ее мамой.

   Через час Аля, с помощью тех же бородатых геологов, забралась в самолет, ее усадили рядом с Диной, и они всю дорогу, не переставая, болтали, успев рассказать друг другу почти все о своей не очень долгой жизни.

   Когда самолет долетел до Домодедова, Дина заявила своим родителям, что ее новая подруга Аля будет жить только у них. Как ни странно, родители не стали сильно возражать, из аэропорта все вместе отправились в Беляево. Там у семейства Ганиных была довольно большая трехкомнатная квартира в панельной девятиэтажке, и единственная дочь Дина имела в этой квартире хоть и маленькую, но свою отдельную комнату. Аля, конечно, обрадовалась, что так неожиданно все сложилось, но ее не очень тогда удивило, что незнакомые люди приняли такое участие в ее судьбе. На Дальнем Востоке в те годы такое гостеприимство было очень принято. Позже, познакомившись ближе с московскими нравами, столкнувшись с замкнутостью и отчуждением даже между близкими родственниками, Аля поняла, что Ганины не просто хорошие люди, а редкие, исключительные, и беззаветно полюбила их на всю жизнь.

   Ганины, как и большинство геологов, оказались отчаянными преферансистами. По вечерам они частенько расписывали пульку - Алексей Николаевич, Татьяна Валерьевна, и еще один их постоянный приятель и партнер, довольно молодой геолог Женя. И вот однажды, когда Женя внезапно заболел, Дина стала уговаривать родителей взять ее в игру. Аля призналась, что тоже немножко играет.

   - Ну что ж, девчонки, к столу, коль не шутите, - усмехнулся Алексей Николаевич.

   - С ними садиться опасно, - предупредила Дина подругу, - они любого разденут до нитки!

   Аля, конечно, немного волновалась, но где-то на середине игры Алексей Николаевич сказал.

   - Таня, боюсь, нам с тобой скоро придется уступать дорогу молодежи.

   В итоге, к большому удивлению всех, выиграла Аля, после чего снискала в семье еще большую любовь и уважение.

   Но, конечно же, Аля не собиралась сидеть на шее у гостеприимной семьи. На другой же день после прилета в Москву, купив в ближайшем газетном киоске карту города, она отправилась покорять столичные театры. Как раз начинался сезон, и шанс застать худруков и договориться о прослушивании был, с точки зрения Али, довольно велик.

   В это время в Москве во всю гремели театр на Таганке, театр на Малой Бронной, Современник и МХАТ. Не говоря уж об огромном количестве молодежных театров-студий, которые в те годы плодились, как грибы после дождя. Аля, будучи по натуре максималисткой, решила начать прямо с театра на Таганке. Но случилось так, что до знаменитой Таганки она не доехала.

   В вагоне метро к ней подсел прилично одетый мужчина, оглядел ее с ног до головы и неожиданно произнес.

   - Девушка, а вы не хотите сниматься в кино?

   Алевтина опешила. Вот это везение. Не успела выйти из дома, а ее уже приглашают сниматься. Вот что значит - Москва.

   - А в каком кино? - поинтересовалась Алевтина, стараясь сдержать нахлынувшую радость.

   - Она еще спрашивает! - удивился попутчик. - Вы, наверное, понимаете, что режиссеры подходят далеко не к каждой.

   - Понимаю, - смущенно ответила Аля.

   - Ну, и что скажете? - настойчиво спросил режиссер.

   - Конечно, хочу, - честно призналась Алевтина. - Но что за кино, все-таки?

   - О любви, - подмигнул режиссер. - Могу показать вам сценарий, - он стал рыться в портфеле, и с сожалением покачал головой, - дома оставил. Как глупо. Не знал ведь, что по дороге с Мосфильма встречу вас. Может, дадите мне телефончик?

   - У меня нет телефона, - сказала Аля чистую правду, поскольку телефона в квартире у Ганиных не было.

   - Жаль. А знаете, что, - оживился режиссер, - давайте, заедем ко мне, я дам вам сценарий, вы прочитаете, и завтра мне его вернете.

   - А это удобно? - спросила Аля.

   - Очень удобно, - ответил режиссер. - Выйдем на следующей станции, это совсем близко.

   - Ну, хорошо, - согласилась Аля, испугавшись, что своим отказом может спугнуть свой звездный час.

   Спустя минут двадцать режиссер открыл ключом дверь в свою квартиру, усадил Алю в прихожей на стульчик, и попросил подождать пару минут. Аля, простодушная и доверчивая, как все провинциалки, к тому же еще чистая душой, ничего не подозревая, ждала режиссера. Он вскоре появился, схватил ее за руку и прошептал.

   - Пошли, это быстро.

   Втащил ее в тесную, убогую спальню, и тут же недвусмысленно выявил истинную цель своего приглашения - стал грубо сдирать с Али одежду и тащить ее в постель. Аля, естественно, пришла в бешенство, вступила в поединок с наглым самозванцем, и с диким криком отделала его так, что он очень скоро вышел из боя с полным поражением.

   Не оглядываясь, Аля выскочила из квартиры, хлопнула дверью, сбежала по лестнице, и, проплутав по каким-то незнакомым дворам, присела на скамеечку. Но не заплакала, а стала напряженно думать. Точнее, переосмысливать все свои прежние представления о жизни.