Художник и Дракон (СИ)

В доме на Тисовой улице, в глубине чердака, стояла на первый взгляд скрытая тюлевой занавеской книжная подставка, выполненная в декоративном стиле и напоминающая собой дракона, на крыльях которого лежала старая книга. Чернила уже давно выцвели, и мало кто мог её прочитать. Для сестёр Эванс эта книга была всего лишь фамильным наследием. Они знали, что её нельзя ни продать, ни подарить, её даже невозможно выкинуть. Она всегда возвращалась на своё место. Поэтому фолиант, до которого никому не было дела, находился не в библиотеке, а на чердаке, где, по мнению сестёр, её никто не найдёт.

Скрипнула дверь, но если здесь, под крышей, кто-то и был бы, то все равно не смог бы увидеть вошедшего. Под тяжестью веса заскрипели доски. Чья-то рука отодвинула тюлевую занавеску. Невидимая, она дотронулась до книги. Кто-то сдул с неё пыль, чтобы под толстым слоем увидеть обложку, на которой изображены юноша и дракон. Страницы талмуда стали переворачиваться, пока не остановились где-то посередине.

— Приближается время, когда будущее мира зависит от Лорда Смерти и его Дракона.

Кто произнёс эти слова, так и осталось неизвестным. Вновь скрипнула дверь, но на этот раз к ней добавился звук закрывающего её ключа. Лишь книга так и осталась лежать раскрытой на своём старом месте.

Легенда

Никто не знает, когда именно появился первый Лорд Смерти. Но сквозь время дошла то ли сказка, то ли легенда о том, кто стал первым носителем этого титула.

Это случилось в те времена, когда мир ещё был молод, а боги жили среди смертных, скрывая правду о себе. Среди бессмертных была девушка. Бледная как алебастр кожа, грустные серые глаза, волосы, подобные крылу ворона. Она была той, кого простые люди стали звать Смертью, ибо её артефактом была Коса (Алебарда) Смерти. Согласно кодексу, те, кто был обречён на Вечную жизнь, не имели права любить. Но так случилось, что Смерть нарушила это правило, полюбив человека. Она обратилась к тем силам, о которых никто теперь не знает, ибо в историю они вошли как Древние. Девушка попросила у них право дать ей узнать, что такое любовь, о которой говорят смертные. И получила его. А также раз в несколько тысяч лет она имела возможность прожить жизнь простой смертной. Но её беспокоило, кто будет выполнять её обязанности, когда она станет человеком. Тут её выручил брат, согласившийся выполнять долг сестры в её отсутствие. Дабы девушка смогла узнать о жизни смертных, Древние превратили её в ребёнка, а брата обязали позаботиться о семье, в которой будет расти Селеста — такое имя получила она от Древних. Её брат, взяв себе имя Морриган, дал Слово, что будет выполнять обязанности, что лежали на плечах его сестры, пока та не вернётся к ним.

На краю одного селения в те времена жила бездетная супружеская пара. Боги не дали им возможности познать счастье родительства, и Морриган решил для себя, что лучше родителей для той, что была самой Смертью, он не сможет найти.

Как-то утром, едва открыв дверь, они обнаружили на пороге дома колыбель, в которой лежал ребёнок, держащий в руках письмо. В нем их просили воспитать малышку как собственную дочь и дать ей имя Селеста. Дабы девочка ни в чем не нуждалась, неизвестные родители оставили ей в качестве приданого семь кошельков с драгоценными камнями. Стоимость только одного такого камня позволила приёмным родителям перебраться жить в город.

Спустя несколько лет, когда девочка подросла, пришло время искать ей спутника жизни. Приёмная семья девочки уже замечала, как она бросала взгляды на юношу из благородного рода и, по словам служанок, иногда плакала в подушку, сетуя, что у неё никогда не будет возможности быть с любимым. Избранник их дочери оказался сыном главы мастеров кузнечного дела, которого родители нарекли Воланд. Это был высокий и статный юноша, чей взор был подобен изумруду. Волосы, всегда убранные в высокий хвост, по словам девушек, что стайками вились рядом с ним, не отличались от самой тёмной ночи, когда на небе нельзя увидеть свет звёзд. Миндалевидные глаза достались ему от матери родом из древней аристократической семьи, которая по законам того времени не имела прав на наследство отца, а лишь только на то, что родители давали ей в качестве приданого.

Так случилось, что Селеста, едва поняв, что ответной любви никогда не будет, слегла, тяжело заболев. Она таяла практически на глазах родителей. К кому они только не обращались: и к врачам, и лекарям, и знахарям. Приходили в их дом и жрецы богов. Один из них и изрёк:

— Спасти вашу дочь можно только одним способом: если тот, кого она настолько сильно любит, займёт её место и добровольно сойдёт в царство Смерти.

— Нет, нет… — воспротивилась Селеста. — Не желаю я ему такой судьбы, пусть я сама сойду в чертоги Смерти, и оттуда буду наблюдать за ним.