Основатель Го был колоритной личностью. Сидящий на расшитом ковре могучий старик, одетый в оранжевые одежды монаха и толстое ожерелье из черных бусин на шее, был полностью лыс, но обладал великолепной, пышной белой бородой, чем-то делающим его похожим на Дамблдора. Не хватало лишь очков полумесяцев, чтобы завершить образ.
Также не улучшал ситуацию и давящий, осуждающий взгляд древнего монаха. Он не смотрел с раздражением или гневом. Нет, скорее, в его взгляде была усталость и разочарование, от чего подспудно хотелось опустить голову и извиниться за что-то, о чем даже сам не знал.
Я с силой поборол это чувство. Мне не за что было извиняться. Я старался жить так, чтобы не вредить никому, кто бы этого не заслуживал.
— Вот как, — звучный голос Основателя подвел итог моему рассказу, пока я перечислял всё то, что описал ранее Рамоду. — Это одновременно радостные и печальные новости. Но я смотрю, юный Рамод, ты так и не отбросил свои мысли? Иначе зачем бы ты стал приводить сюда это дитя?
Внутри я даже не обиделся за «дитё». Для сидящего перед нами существа мы все были детьми.
— Как и ожидалось от Основателя, — уважительно поклонился монах. — Я не могу спокойно жить, зная, что в моих силах можно что-то изменить к лучшему, ведь для торжества зла необходимо только одно условие, чтобы хорошие люди сидели сложа руки.
«Ты чё охренел, на моих глазах так нагло тырить мои же слова?!»
— Всё такой же упрямый, как и в детстве, — чуть усмехнулся высший. — И как же его здесь нахождение поможет тебе и всем тем, кто следует твоим идеям?
«Наша фракция, наша фракция», — мысленно передразнил я, коса глянув на Рамода: «Видать, он как-то забыл сказать, что является главой одной из двух самых больших политических партий в этом городе»
— Вы же и сами чувствуете, Основатель! Он практик и совершенствующийся. Тот, кто не знал истинного пути, но от него не веет гнилью. Разве не этого ли мы так долго искали? Путь, что не будет нести вред миру. И кто знает, может в будущем все и вовсе перейдут на благословенный путь?
— Ты всегда умел хорошо складывать слова, дитя, — Рамод хотел что-то сказать, но Го остановил его лишь взглядом. — И я признаю, что путь этого ребёнка и впрямь безопасен для мира. Но ты слишком молод и неопытен, чтобы понять его истинную суть. Суть… кошмара.
«Вот мне и пришел конец». — успела мелькнуть заполошная мысль, пока разум судорожно искал, как сбежать, и не находил выхода.
— Не бойся, дитя, — к моему удивлению успокаивающе сказал Го. — Я вижу, ты и сам мало знаешь о том даре, что ты получил.
— Моя сила ищет способ попасть в этот мир, — осторожно заметил я, стараясь как можно аккуратнее подбирать слова. — Разве вас это не беспокоит?
— Мир далеко не беспомощен, дитя. А Кошмар далеко не самая ужасная стихия, несмотря на своё название и суть. В отличие от своих братьев и сестер, Кошмар в основном жаждет обоюдной связи с разумными. Пока существуют последние, существует и он сам. Связь же с миром идёт лишь фоном. Но отнюдь не это является проблемой.
— А что именно? — спросил я, уже подозревая ответ.
— Игра божественных и стихийных сил не имеет конца и края. Когда-то Кошмар был выкинут из этого мира и теперь он жаждет вернуться. Это не хорошо и не плохо, ведь это было раньше и будет после нас. Но его желанию противостоят другие силы. Их чемпионы найдут тебя и лишь тогда решится, займет ли Кошмар прежнее место в этом мире. Пока это так, ты представляешь опасность для всех, кто будет вокруг тебя.
Го прикрыл глаза, напряженно размышляя.
— Когда угроза звериной волны исчезнет, ты покинешь этот город, — слова Основателя заставили меня стиснуть зубы от разочарования. — Ты имеешь право приезжать в Денали время от времени, но находиться ты тут будешь не более одного-двух месяцев.
— Но Основатель…! — попытался было что-то возразить Рамод, но упругая волна силы заставила нас обоих покачнуться и замолчать.
— Передай войскам, чтобы собрались возле города, после чего двинулись на подмогу императорской армии. Их помощь может нам сильно пригодиться в отражении Безумной волны. Войска возглавит Шехар.
— Слушаюсь. — процедил сквозь зубы Рамод.
Если я правильно помнил, Шехар являлся одним из самых влиятельных монахов города, от чего о нём слышал даже я сам. И если мне надо было гадать, то готов был поставить на кон тарелку риса, именно он и был главой фракции старых порядков.
Очевидно, аудиенция закончилась, и мы в мертвой тишине двинулись прочь. Я шел прямо за Рамодом, мысленно кипя.
Общение с главой Гору расслабило меня. Я посчитал, что сильные мира сего не в состоянии увидеть или понять мою силу. Но теперь я подозревал, что не мог именно Йонга Гору, будучи просто чудовищно сильным варваром, а не образованным человеком.
Рамод привёл меня в свой кабинет, где я сел напротив него, не сводя с одного монаха пламенного взгляда.
— Прости меня, Художник, — Рамод встал в церемонной позу и очень, практически до земли, поклонился. — Во всем произошедшем есть лишь моя вина.