Художник механических дел (Повесть о Кулибине)

В дорогу Кулибин собирался рассеянно. Бросал укладку, садился за чертеж. Новые замыслы просились на бумагу. Не на стариковский отдых ехал Кулибин в Нижний Новгород. Ехал он на новый труд и о своих преклонных годах не вспоминал. Ему еще надо было много жизни. Сколько придумано, сколько опытов нужно, сколько надо построить…

Да, опыты. На них опять потребны деньги.

И Кулибин добивается, чтобы ему дали в долг, в счет пенсии, шесть тысяч рублей для работы над новым изобретением, предназначенным к пользе общественной.

Что ж, пускай трудится для пользы общественной за собственный счет. В долг дать можно.

Прощай, Нева, река нарядная, река недобрая, придворная, в гранит одетая!

Здравствуй, Волга привольная, широкогрудая! Здравствуй, Волга бурлацкая!

Опять на Волге

Волга бурлацкая! Сколько говорено было в молодости с бурлаками, сколько видано немыслимой тяжести их труда! Вздутые мускулы, стертые лямкой плечи, натруженные ноги, струйки пота на темно-багровых лицах. И песни у костра на вечернем отдыхе.

Ох, матушка Волга,
Широка и долга!
Укачала, уваляла, —
У нас силушки не стало…
О-ох!

И силушки стало после песни еще сплясать вприсядку. И недолгий сон. И наутро лямки на плечи —

Вот пошли да повели,
Правой-левой заступи.
Ой, раз, ой, раз!
Еще разик, еще раз!

Могучие люди. Да сила их не по-людски в расход идет. Съедает здоровье бечева, в чахотку вгоняет проклятая.

Бережно хранил Кулибин память о том, как первому мастерству учился у бурлаков — с топором да с ножом, словно с тонким инструментом, управляться. Терпению у бурлаков учился, гордости в несчастии, вере в светлые дни. Вспоминал и грустный и бодрый напев бурлацкий:

Эх, да вот не идет — не идет,
Нейдет да пойдет — пойдет!

Пойдет еще жизнь на новом месте, пойдет…

С молодости, с тех встреч на бурлацком базаре, была мысль — снять лямку с крестьянских плеч, освободить их от труда не людского, выполнения лошадиной должности.

Засыпает Кулибин в возке. Трясется возок по Нижегородскому тракту, по тяжелой осенней дороге. Рядом тяжко вздыхает жена, Авдотья Васильевна; неможется ей.

И снится Кулибину не Волга — снится серая Нева. И на Зимнем дворце орел. Не тот, что в молодых снах слетал на подоконник, вещая славу и удачу. Черный, когтистый, с горбатым жадным клювом — двуглавый орел царского герба. Одна голова налево отворотилась, другая — направо. Сонный взгляд у орла — то ли с важной думой, то ли вовсе пустой. И смотрят обе головы мимо.

И у открытых по летнему времени окон дворца обмахиваются кружевными платочками сановники, стоя боком к Неве. Смотрят мимо: одним глазом на дверь во внутренние покои — оттуда выйдет императрица, другим — на вельможу в случае, неторопливо гуляющего по залу.

Тот сон не игра воображения, а воспоминания минувшего. Без малого двадцать лет назад шло по Неве строенное Кулибиным судно. И подобного судна на российских реках прежде не видано.

Была то еловая расшива с большой, толстой мачтой и высоко поднятым носом. Простая расшива, какие по Волге товары возят. А невидаль в том, что у левого борта и у правого борта высокие гребные колеса. Они медленно крутятся — не поймешь, какой силой. Бурлаки бечеву не тянут, парус не поднят, гребцов нету, а идет расшива вверх по течению. Неторопливо, а идет, — ялик с двумя гребцами еле за ней поспевает. Ветер встречный, волны идут поперек судна.

Когда поднимается на волне нос расшивы, видна бечева. А бурлаков нету. Креплена бечева к валу на расшиве. На том же валу и гребные колеса насажены. А другой конец бечевы за полверсты вверх по течению обвязан вкруг столба, поставленного на берегу.

Река сама несет расшиву, да не вниз по течению — тут чуда бы не было, — а против течения. Вода текучая на плицы колес давит, и колеса крутятся. С колесами и вал, на который они насажены, вертится. А на вал бечева наматывается. И подтягивает расшиву к столбу, что на берегу за полверсты в землю вкопан. Как подойдет расшива к столбу, конец бечевы снимают да всю бечеву с вала на расшиве сматывают. И на ялике завозят ее снова на полверсты вперед, крепят конец на берегу.

Не быстрый ход, да ведь бурлаки-то тянут не шибче. Десять верст прошли от зари до зари — хозяин доволен. А тут на кулибинском судне тяжелый труд вода несет — не люди. Вот где выигрыш, вот о чем заботился Иван Петрович…

Неторопливо выходит из внутренних дворцовых покоев императрица и шествует к окну. Мимо Зимнего дворца идет судно. Императрица смотрит. И вельможи, что прежде мимо глядели, став вполоборота, скосили глаза — один глаз на судно, другой на государыню.

Императрица улыбнулась. И улыбнулись вельможи. Императрица помахала кружевным платочком — и высунулись из окон дворцовых, затрепыхались десятки платков.

Шла расшива против ветра, покачиваясь на крутой волне.

На расшиве же пребывали члены Адмиралтейств-коллегии — комиссия для опробования судна.