Художник моего тела (ЛП)

Я удалила со своего телефона новостное приложение, не в силах справиться с регулярными обновлениями о нарисованных убийствах. Я нацепила профессиональную улыбку, и «Status Enterprises» окружил меня повседневной толпой сотрудников, готовящихся к долгому дню. Я притворялась, что все нормально — что у меня есть парень с обычными секретами, что моя история любви достойна сказок.

Когда в моей кабинке за обедом появилась Шеннон, я рассыпалась в извинениях за бардак, в который превратилась моя жизнь. Я поблагодарила ее за предоставленную возможность трудоустройства и пообещала, что больше ее не подведу.

Она обняла меня, когда мой измученный, сдавленный слезами голос дрогнул, и я возненавидела себя за свою слабость.

За смятение.

За свое ноющее, разбитое сердце, подозревающее худшее, что можно только заподозрить в человеке.

Я не могла перестать думать о грязных ботинках Гила одиннадцатого размера.

Не могла перестать объединять факты от его исчезновения до необычного употребления водки и окутанных ночью признаний.

Внутри меня творилось настоящее бедствие — я совершенно запуталась и устала, делая все возможное, чтобы ухватиться за ответ, который придал бы смысл лабиринту, в который меня втянули.

Снаружи я сидела в своей кабинке, отвечала на электронные письма и звонки. Я казалась идеальной сотрудницей, выполняющей работу, за которую ей платили.

Мне удавалось занять себя до обеда.

Держаться подальше от Google и перестать придумывать истории без фактов. Но когда я поднялась на лифте в кафе на втором этаже, то совершила большую ошибку, проверив свой телефон.

Десять пропущенных звонков от Гила.

Первый всего через несколько минут после того, как я от него ушла— как будто он почувствовал, что меня больше нет в его доме.

Я подумывала перезвонить ему, но понятия не имела, что сказать. Прошлой ночью он вывалил на меня свои трудности без каких-либо конкретных объяснений, что все это значит. Мне нужно было время, чтобы понять — или, по крайней мере, попытаться. Мне нужно было пространство, чтобы прочистить мозги, прежде чем я смогу вести дальнейший разговор, который не в силах расшифровать.

Гил может быть убийцей, а может и нет. Его могут шантажировать, а могут и не заставлять делать то, что он ненавидит. У него в прошлом может иметься трагическая тайна, объясняющая все происходящее, но может, ничего такого и нет.

Единственное, что помогло бы нам выбраться из этого бардака, это правда. Горькая, жестокая правда, безо всяких недомолвок.

И я не думала, что он к ней готов. Не думала, что у него хватит сил рассказать мне, что он спрятал во второй спальне, где был прошлой ночью, и почему исчез в то же время, когда пропали две девушки.

А если он не был готов об этом говорить... я определенно не была готова слушать.

От одной мысли о том, что мои подозрения хоть чуточку верны, у меня сжалось сердце и ушло в пятки.

Не выключая вибрацию телефона, я заставила себя съесть сэндвич с салатом. С бурлящим желудком бороться было тяжело, хотя у меня кружилась голова от голода.

Избегая взглядов коллег по работе и не желая общаться, я открыла интернет-браузер и провалилась в кроличью нору новостных сайтов и расследований убийств.

С трясущимися руками и колотящимся сердцем я прочитала новые подробности о последнем убийстве, просмотрела гипотезы и изучила возможные описания от так называемых свидетелей.

Расплывчатым описанием был мужчина в бейсболке. Никаких отличительных черт, таких как цвет волос или татуировки. Просто мужская фигура.

Гил никогда в жизни не носил бейсболку.

Было ли это просто маскировкой или его гардероб — это еще одна вещь, о которой я ничего не знала?

«Ты так мало знаешь...»

Я стиснула зубы.

«Я знаю его сердце. Это не меняется».

Вздохнув, я провела большим пальцем по фотографии убитой прошлой ночью девушки, по нарисованными на ее безжизненном бедре линям художественных теней и вкраплениям колокольчиков.

«Уверена? Сердца могут меняться. Сердца могут маскироваться под чужие».

Покачав головой, я закрыла телефон и сунула его в сумку. Он казался в тысячу раз тяжелее обычного, когда я выбросила остатки обеда и вернулась к работе.

* * *

Рабочий день закончился.

Сотрудники медленно покидали здание, направляясь домой к любимым.

Мне буквально некуда было идти.

В моей квартире было небезопасно. Гил был небезопасен. Не стоило ожидать, что Джастин будет со мной нянчиться.

Я не знала, куда идти, и у меня все еще было недостаточно информации.

И раздобыть мне ее нужно было быстро, чтобы я могла решить, чему доверять: своему сердцу или разуму.

Мое сердце призывало меня вернуться к Гилу и рассказать ему о своих чувствах. Создать лояльную, полностью благоприятную обстановку, в которой он мог бы поделиться всеми своими откровениями. Но мой разум проклинал меня за то, что я такая тупая идиотка. Хотел вызвать полицию. Воспользоваться карточкой, данной женщиной-офицером, и попросить совета извне.