Художник моего тела (ЛП)

Ее руки легли мне на грудь, сжимая в кулак мою футболку, когда ее голова упала назад на мое граффити.

— Гил...

— Да?

— Как ты думаешь... ты бы... я имею в виду...

— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

Она вздрогнула; ее глаза закрылись.

Она слабо кивнула.

Я преодолел последнее расстояние, ее дыхание было таким нежным и сладким на моих губах. Ее кожа такая мягкая, а тело такое пьянящее.

Я ждал этого так чертовски долго. Я достиг конца своего контроля.

— O... — Я провел губами по ее губам.

Всего один раз.

Простое касание.

Но этого было достаточно, чтобы пробить мои ребра и вытащить из меня задыхающееся, истекающее кровью сердце.

Я застонал.

Застонала она.

Я изо всех сил старался оставаться джентльменом, которого Олин знала, а не ублюдком, которого не знала.

Ее подбородок поднялся вверх, ища мой рот.

Я хотел поцеловать ее.

Отдаться ей.

Но тут зазвонил ее телефон.

Пронзительный и требовательный, он прорезал густую интимную атмосферу, которая бурлила вокруг нас, отбросив нас назад в мир, как ведро ледяной воды.

Я прочистил горло, отстранился и поправил джинсы, причиняющие мне постоянную боль.

Олин топнула ногой, ее лицо было диким, а глаза раздраженными, когда она вытаскивала из кармана обидное устройство. Она сделала паузу.

— Странно. Это мой отец.

— Ответь ему.

Это даст мне время собраться с мыслями.

О чем, черт возьми, я думал?

Поцеловал ее в темном переулке, наедине посреди города? Могло случиться что угодно. Что, если бы я не смог остановиться? Что, если бы я сделал что-то такое же ужасное, как все те шлюхи, которые посещали бордель моего отца?

Я даже не сказал ей, что влюблен в нее.

Она не сказала мне.

Я обещал не прикасаться к ней, пока не буду уверен, что она моя во всех отношениях.

— Привет, папа, — Олин ответила на звонок на четвертом гудке. — Да, я в порядке. Ага. Не-а. О, правда. А, хорошо. Да, наверное.

Я не смог разобрать, что сказал ее отец, но к тому времени, как она повесила трубку, напряжение в моих джинсах ослабло настолько, что я смог говорить полувнятно.

— Все в порядке?

Олин покачала головой, на ее лице отразились шок и трепет.

— Они хотят, чтобы я присоединилась к ним на гала-концерте.

— Что? Сейчас? — Мои брови поднялись. — Уже поздно. И... ты не совсем одета.

Она разгладила свою серую толстовку и джинсы.

— Я знаю, но он сказал, что они чувствуют себя неловко, что меня там нет. Наверное, их часто спрашивают, почему они пришли без меня, ведь все это связано с детьми, понимаешь?

— Я понимаю. — Провел рукой по волосам, заставив ее ярко улыбнуться. — Видишь? Они наконец-то осознают преимущества рождения дочери.

Она грустно рассмеялась.

— Да, точно.

Подобрав с земли забытый баллончик, я протянул руку, прося ее взять.

— Пойдем. Давай отвезем тебя на гала-концерт, маленький страус.

Я держал ее за руку, пока мы ждали такси.

Я поцеловал ее костяшки пальцев, когда она вышла из машины и поднялась по лестнице большого конференц-зала.

Я заплатил за проезд деньгами, которые она мне дала, и вернулся домой.

Но я не вошел в дом ужасов.

Вместо этого прокрался по своему району с полупустым баллончиком аэрозольной краски и причастился к своей новой форме медицины.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Олин

– Наши дни –

Страшный звук эхом разнесся по складу и проник в спальню Гила.

Я резко вскочила на ноги, вырванная из сна, что снился мне.

Я моргнула от дезориентации, мозг затуманился, а глаза помутнели. Одеяла вокруг меня были теплыми и уютными, но то, что разбудило меня, повторилось, вытаскивая меня из постели.

Что это, черт возьми, такое?

Вскочив на ноги, я бросилась к двери и распахнула ее. Темнота зияла глубоким и бесконечным зевом, скрывая знакомые и незнакомые вещи. Одолженная одежда висела на моей стройной фигуре. Размер Гила не совсем соответствовал моему собственному, и я подтянула пояс черных треников, которые он одолжил мне, заново завязывая шнурки на бедрах.

Я сопротивлялась, натягивая его вещи. Они пахли им. Пахли успокаивающим стиральным порошком и цитрусовым запахом краски, которым была пропитана его кожа. Этот запах ранил мое сердце.

После того как Гил ушел, я оделась и застелила постель, а потом села и уставилась на дверь, пытаясь решить, что делать. Я не собиралась засыпать. Я пыталась придумать предлог, чтобы пойти домой. Но после стольких бессонных ночей и измазанного краской вечера я больше не могла бороться с усталостью.

Прохладный ветерок пощипывал мои босые ноги.

Как долго я спала?

Со стороны склада донеслось ворчание. Мой защитный инстинкт запустил адреналин.

Гил!

Выбежав из его комнаты, я пронеслась через окутанный ночью холл. Слишком большая футболка развевалась вокруг меня, пока я пробиралась по складу.

Тишину нарушило проклятие, за которым последовал удар.

Я побежала.

Проскочив через офис, я бесшумно остановилась, когда мои глаза наткнулись на Гила, крепко спящего на потрепанной кушетке у стены. Лунный свет и слабые проблески рассвета освещали его напряженное лицо.

Никто не причинял ему вреда. Здесь больше никого не было.

Только Гил и его кошмар.