Художник зыбкого мира

– Извините, я смеюсь только потому, что и у меня, помнится, были точно такие же проблемы, когда я начинал, так что я очень вам сочувствую. Уверяю вас, вскоре у вас будет все – и должные условия для работы, и все остальное, если, конечно, вы будете упорно работать.

Мы еще немного посмеялись, и Энти сказал, принимаясь наконец разливать чай:

– Спасибо, вы очень меня обнадежили. Только, прошу вас, не уходите: теперь господин Курода уже совсем скоро придет. Он, конечно же, будет очень рад возможности поблагодарить вас за все, что вы для него сделали.

Я удивленно посмотрел на него.

– Вы думаете, господин Курода так уж хочет меня поблагодарить?

– Извините, но я думал, что вы из общества «Кордон»…

– Общество «Кордон»? Простите, а что это такое?

Энти глянул на меня, прежняя неловкость вновь овладела им.

– Это вы меня простите. Я ошибся. Я почему-то решил, что вы из «Кордона».

– К сожалению, вы действительно ошиблись. Я просто старый знакомый господина Куроды.

– Понятно. Старый коллега?

– Вот именно. Можно, наверное, и так сказать. – Я снова посмотрел на картину, написанную Энти. – Да, это действительно очень хорошая работа, – сказал я. – Вы очень талантливы.

Я вдруг почувствовал, что он внимательно ко мне присматривается. Потом он спросил:

– Простите, могу я узнать, как вас зовут?

– Ох, извините, я не представился; вы, должно быть, сочли меня невежей. Мое имя – Мацуи Оно.

– Понятно. Энти встал и отошел к окну.

Минуту или две я смотрел, как над двумя чайными чашками, стоявшими на столике, вьется парок. Потом спросил:

– Так что, господин Курода скоро придет?

Сперва мне показалось, что юноша и не собирается мне отвечать. Но он все же ответил, не оборачиваясь и по-прежнему глядя в окно:

– Наверное, раз он все еще не вернулся, вам больше не стоит ждать и тратить время зря.

– И все же, если вы не возражаете, я еще немного подожду, раз уж я сюда добрался.

– Я обязательно скажу господину Куроде, что вы приходили. Возможно, он потом вам сам напишет.

За дверью слышалась возня детей; они, похоже, колотили своим велосипедом о стену и что-то сердито орали друг другу. И мне вдруг подумалось: до чего же этот молодой человек, что стоит у окна, похож сейчас на обиженного ребенка!

– Простите мне мои слова, господин Энти, – сказал я, – но вы очень молоды. Вы были еще ребенком, когда мы с господином Куродой впервые познакомились. И я бы попросил вас не делать слишком поспешных выводов о вещах, которые вам не слишком хорошо известны.

– Не слишком хорошо? – Он вдруг повернулся ко мне. – Простите, ну а сами-то вы хорошо все знаете? Знаете, какие страдания ему довелось пережить?

– Почти все на свете сложнее, чем кажется на первый взгляд, господин Энти. Для молодых людей вашего поколения характерно несколько упрощенное восприятие вещей. Но я в любом случае вижу довольно мало смысла в том, чтобы в данный момент спорить с вами. Я бы просто хотел подождать господина Куроду, если вы не возражаете.

– А я бы предложил вам, господин Оно, не откладывать более ваши дела и не ждать господина Куроду. Обещаю, что непременно сообщу ему о вашем визите, как только он вернется. – До сих пор Энти еще как-то ухитрялся сохранять вежливый тон, но теперь, похоже, совсем потерял контроль над собой. – Честно говоря, я просто потрясен вашим спокойствием! Явиться сюда, словно вы его старый добрый знакомый!..

– Но я и есть его старый добрый знакомый. И уж позвольте самому господину Куроде решать, хочет он меня принять или нет.

– Знаете, я достаточно хорошо успел узнать господина Куроду, и, по-моему, вам лучше всего сейчас уйти. Он наверняка не захочет вас видеть!

Я вздохнул и поднялся на ноги. Энти, стоя ко мне спиной, опять уставился в окно. Но когда я уже взял с вешалки свою шляпу, он все же обернулся и сказал как-то на редкость спокойно:

– Значит, кое-что мне не слишком хорошо известно, господин Оно? Ошибаетесь: это как раз вам кое-что не слишком хорошо известно! Иначе вы бы не осмелились вот так заявиться сюда. Я, например, уверен: вы не знаете, что у господина Куроды с плечом. Правда ведь? Он безумно страдал от боли, но его тюремщики нарочно «забывали» доложить о полученной им травме, и никакого лечения до самого конца войны он так и не получил. Зато они, разумеется, сразу же вспоминали о его больной руке, когда в очередной раз собирались его избить! Предатель. Вот как они его называли! Предатель. Каждый день они твердили ему это! Но теперь-то всем известно, кто настоящие предатели!

Я завязал на туфлях шнурки и двинулся к двери.

– Вы слишком молоды, господин Энти, чтобы разбираться во всем, что творится в нашем сложном мире.

– Да, теперь мы знаем, кто были настоящие предатели! И знаем, что многие из них все еще на свободе!

– Так вы скажете господину Куроде, что я приходил? Возможно, он будет так любезен, что напишет мне. Всего хорошего, господин Энти.