Художники в зеркале медицины

7 января Винсент оставил госпиталь, о чем незамедлительно сообщил Тео: «Я пишу тебе пару строк, чтобы сообщить, что сегодня вернулся домой. Мне очень жаль, что я доставил тебе беспокойство из-за этой малозначительной истории… Что делает Гоген? Мне хочется верить, что он нашел свой путь. Я очень рад, что все осталось в прошлом… Я надеюсь, что это было лишь творческое помешательство, так как у меня была высокая температура, вызванная значительной потерей крови, потому что артерия была перерезана. Но у меня вновь появился аппетит, пищеварение в норме и кровь день за днем восстанавливается». Ван Гог приукрашивал состояние здоровья, но он хотел успокоить Тео и это подтверждается словами, написанными двумя днями позже: «Больше всего я опасаюсь бессонницы. Я стараюсь бороться с ней и очень сильно боюсь оставаться один дома ночью. Я совершенно обеспокоен тем, что не могу спать. Но думаю, что это пройдет».

А вот что он писал брату 28 января: «Я удивлен своим прогрессирующим восстановлением здоровья, которое даже невозможно выразить. Почему я, собственно, становлюсь здоровым?… Невыносимые бредовые мысли, в которых было столько кошмаров, прекратились, я думаю, потому, что я принимал бромистый калий. Я отвлекаю себя работой, и это отвлечение мне помогает. Вчера я был в „Folies Arlesiennes“, в местном театре, и у меня впервые не было кошмаров во сне». Однако в этих строках ясно чувствуется депрессивное состояние. У него появилась возможность интенсивно заниматься искусством, но он сам охарактеризовал это как действенное «противоядие» против творческого наваждения! Результатом упоения работой стало его возвращение в желтый дом, где он рисовал натюрморты и портреты, среди которых особенно достойны внимания автопортрет с перевязанным ухом и изображение доктора Рея.

БОРЬБА С БОЛЕЗНЬЮ

Несмотря на общее улучшение, Ван Гог не строил иллюзий по поводу истинного состояния своего здоровья. 3 февраля он написал Тео: «У меня все хорошо, и я выполняю все, что предписал врач. Когда я вышел из больницы, то вообразил, что не могу от чего-то отказаться, впервые это чувство возникло, когда я еще был болен. Но что я мог поделать, если это был момент потрясения воодушевлением, иллюзиями или видением… Тогда я развивал великое красноречие… особенно, когда в мое тело возвращались силы. Но при этом я чувствовал проявление серьезных признаков, о которых рассказал доктору Рею. Я доверился ему сам и потом вверил себя врачу из дома сумасшедших в Эксе… В целом я здоров и мне ничего не нужно».