Художники во Франции во время оккупации. Ван Донген, Пикассо, Утрилло, Майоль, Вламинк...

Встав на заре, я провел целый день, бродя по городу. Полностью измотанный в конце дня, я уселся за стол на террасе у Бассо, в ресторане на Бельгийской набережной. В ожидании своего буйабес я заказал аперитив. Едва успел сделать глоток, как какой-то человек вежливо спросил разрешения присоединиться ко мне. Его немецкий был окрашен сильным берлинским акцентом. Удивленный, я решил сначала, что меня узнали или выследили, но быстро забыл о своем подозрении, ибо человек оказался словоохотливым, он был явно счастлив от возможности говорить на родном языке, излить душу. Это был известный берлинский коммерсант, еврей. К счастью, он успел покинуть Германию в самом начале войны и оказался во Франции. Сначала в Париже, потом в свободной зоне. Выбитый из колеи, он никак не мог ни осознать, что с ним произошло, ни свести концы с концами. Он тосковал по родине, чувствовал себя потерянным, дезориентированным. У меня, незнакомца, он спрашивал совета. Я был взволнован и, разумеется, тронут. Конечно, я не мог открыть ему, что являюсь офицером вермахта. Чтобы не напутать его, я сказал, что сам нахожусь в похожей ситуации и бежал из Германии из-за своих политических убеждений. Кажется, он мне поверил. Я предложил ему буйабес, он с радостью принял угощение, и мы провели чудесный вечер в воспоминаниях о берлинской жизни до 1933 года. Это был первый и последний еврейский беженец, которого я повстречал за всю войну.

На следующее утро я сел в поезд до Ниццы. Поезд шел вдоль берега, и я любовался восхитительными видами. В Ницце я остановился в отеле «Руаяль»[92], в очень красивой комнате с большим балконом с видом на Английский променад. Чтобы искупаться, мне надо было только перейти дорогу.

Вернер Ланге в Ницце, 1942 г. (Частная коллекция).

За Английским променадом следовал променад Соединенных Штатов, где, к моему удивлению, я увидел американских солдат, охранявших консульство США. Находясь в Ницце, я не мог не зайти в казино рядом со Средиземноморским дворцом. Чтобы я попал туда, на мое имя оформили «карту легитимности», со штемпелем. Я хранил ее всю войну.

Тремя годами позже я оказался, к моему несчастью, в окруженном русскими Берлине. Укрывшись в одном из кварталов на южной окраине, я сменил свою офицерскую форму на сутану священника. Мои военные документы, удостоверение личности — все сгорело, осталась только эта карта казино Ниццы.

Произошло то, что должно было произойти. Война закончилась. В один прекрасный день я был задержан русским патрулем. Обычный дурацкий контроль. Унтер-офицер, сержант или капрал, не знаю, кем он был, с горем пополам задавал мне вопросы на немецком, более чем приблизительном. Я протянул ему мою карту казино Ниццы, единственный документ, который у меня остался, сказав, что был угнан в Германию как французский рабочий и пытаюсь вернуться домой в Ниццу. Я говорил по-немецки очень медленно, стараясь делать ошибки. Это подействовало. Выслушав мою речь, русский угостил меня сигаретой и сказал: «Доброго возвращения во Францию».

Я счастливо отделался. Если бы он узнал, что я был переодетым немецким офицером, меня бы арестовали и я бы закончил свои дни в лагере на окраине России. Карта казино, таким образом, спасла мне жизнь.

Вернувшись в Париж, я объяснил свое долгое отсутствие тяжелым характером Майоля: «трудно поддается», «невозможно переубедить» и т.д.

На самом деле Аристид и Клотильда согласились сразу, единственное их беспокойство было связано с переездом из свободной зоны в оккупированную. Они боялись трудностей и хлопот, хотя все было намного проще, чем они представляли.

Согласившись приехать в Париж, Майоль поставил лишь одно условие: «Приезжайте нас встречать лично, со всеми документами, чтобы нам этим не заниматься». Конечно, я с радостью согласился.

Между тем подготовка к выставке Брекера была в самом разгаре. Все шло хорошо, хотя новые трудности появлялись каждый день. Я был, если так можно сказать, на переднем крае и поэтому не мог отсутствовать несколько дней без всяких объяснений. Перед тем как поехать к Майолю, я уведомил об этом моего шефа, лейтенанта Люхта, и другой офицер Propagandastaffel занялся моей работой, по-моему, очень интересной.

Вернер Ланге (в форме, слева) сопровождает Аристида и Клотильду Майолей на открытии выставки Арно Брекера в Оранжери. Париж, 1942 г. (Частная коллекция).

В день приезда Майолей я встретил их на вокзале Аустерлиц в сопровождении Мимины Брекер[93]. Propagandastaffel забронировала для них прекрасные апартаменты на втором этаже «Клариджа», с великолепным видом с балкона на Елисейские Поля. Знаменитая пара оказалась в центре всеобщего внимания — и французов, и, особенно, немцев. В их честь были устроены приемы, один из них был дан Отто Абецем в отеле «Богарне».