Художники во Франции во время оккупации. Ван Донген, Пикассо, Утрилло, Майоль, Вламинк...

Не имея автомобиля, ни личного, ни служебного, я ходил за покупками пешком или ездил в метро. За исключением тех случаев, когда ко мне приезжал Рюдье, что бывало довольно часто. Как Вламинк, он любил большие мощные автомобили. Три американских машины стояли в старинных конюшнях его дома в Везинет. Разумеется, он не мог ими пользоваться — достать столько бензина в то время было невозможно. Вынужденный искать другие транспортные средства, он запрягал красивую лошадь по кличке Рипп в маленький английский автомобиль. Его видели разъезжающим по улицам Парижа: он управлял двухместной машиной, которую тащила лошадь. Такое передвижение было весьма забавным, но слишком медленным. В результате он купил старый «Ситройен» с возможностью ездить на газе. Французам было запрещено использовать бензин, но поскольку его всегда можно было найти на черном рынке, а Рюдье не был стеснен в средствах, бак «Ситройена» никогда не пустовал. Бутылка с газом, хорошо заметная позади машины, служила только для того, чтобы избежать полицейского контроля. На случай, если бы он был остановлен, чего так и не случилось, Рюдье соорудил маленький кран, который перекрывал поступление бензина и переводил машину на газ.

Майоль во время своего пребывания в Париже в 1943 году (об этом я расскажу дальше) тоже не раз пользовался машиной Рюдье.

Добрая Люси

Мадам Утрилло заходила в мое бюро так часто, что я даже стал себя спрашивать, не питает ли она слабость ко мне. Мне было лишь тридцать лет, тогда как ей... Она упрекала меня за то, что я не навещаю их, ее и Утрилло, когда бываю у Рюдье в Везинет, хотя часто туда езжу.

Однажды в воскресенье я все же преодолел несколько метров, которые разделяли земли Рюдье и Утрилло, и увидел на входной двери обезоруживающую надпись: «Добрая Люси». Она встретила меня со всей любезностью, но заперла за собой дверь, выходя. Значит, подумал я, правда то, что про нее говорят: Морис Утрилло был буквально заперт у себя дома, постоянно находясь под бдительным наблюдением жены. Люси с гордостью продемонстрировала мне свой сад, в котором все деревья были подстрижены, давая место ухоженной лужайке, окруженной аркадой камней.

Был там также большой вольер, заполненный экзотическими птицами. Все выглядело довольно причудливо, включая дом, который претендовал на сходство со швейцарским шале. Во всю длину фасада, странно выбеленного известью, Люси построила террасу, украшенную с каждого угла огромным стеклянным шаром. Эти странные шары могли светиться разными цветами, в соответствии с настроением мадам: красным, желтым, синим. Люси очень гордилась своим изобретением. Внутри дома все было бело-золотое — ослепительное, мерцающее, монотонное. Даже фортепиано! К счастью, однообразие нарушали несколько картин на стене — известные улочки Монмартра, написанные Морисом.

Утрилло был счастлив меня видеть. Фактически запертый в доме, бедняга видел мало людей и имел право только на маленький стакан красного вина. Его мастерская находилась на втором этаже в конце узкой лестницы: маленькая комната с мольбертом посередине. Перед мольбертом — стул. В этой монашеской обстановке он создавал свои картины, которые нравились как французам, так и иностранцам.

Автограф Мориса Утрилло для Вернера Ланге в каталоге его произведений для выставки в галерее Петридé с 18.04.1942 по 10.05.1942 (Частная коллекция).

Он был в процессе работы над видом Сакре-Кёр в снегу. Рядом стояла готовая картина — тот же храм летом. Люси приколола в уголке листок, на котором написала: «Снег!» Это был приказ мужу создать зимний вариант. Критики часто обвиняли Утрилло, что он работал, смотря на почтовые открытки, и редко писал с натуры. Несправедливый упрек! Утрилло удавалось воссоздавать натуру, основываясь на почтовых открытках, тогда как у многих получались лишь открытки, хотя они и рисовали с натуры. Это был скромный гений и поистине трогательный человек.

За жилым домом находилась маленькая хижина, в действительности часовня, куда Утрилло долгое время ходил каждую пятницу предаваться размышлениям в день смерти Жанны д’Арк...

До своего замужества «добрая Люси» попытала удачу в литературе, даже в театре. Ее пьесы, написанные за нее другими, проваливались одна за другой. Это начинало ей дорого стоить, хотя у нее и были деньги. Ее брак с Утрилло стал чрезвычайным событием. Люси обсудила брачный контракт с Сюзанной Валадон, матерью художника. Бедняга Морис пытался избежать женитьбы буквально до последнего момента — он сопротивлялся даже в церкви во время брачной церемонии.

Выйдя замуж, Люси обрела две заботы: надо было заставить мужа работать и помешать ему пить. Оказавшись вдали от Монмартра, Утрилло был лишен доступа к бистро Везинет. Он должен был рисовать, рисовать и еще раз рисовать.