Хулиган

Отец развернул целую спасательную операцию, собрав консилиум из лучших мировых неврологов и реабилитологов, в итоге определив меня в небезызвестную частную здравницу доктора Рихтера, где после сильнейших нокаутов восстанавливались именитые боксеры и бойцы смешанных единоборств.

Поговаривали, методика Рихтера ставит на ноги даже самых безнадежных, поэтому отец сделал выбор в пользу тщедушного старика с козлиной бородкой и поразительно ясными синими глазами, который уже четвертый месяц подряд раз в неделю в строго отведенные двадцать минут изучал мою карточку, корректируя назначения.

Док любил повторять: мозг человека – очень пластичный орган, способный иногда оправляться даже от критических повреждений. К счастью, в моем случае все оказалось не так страшно. Правда, первые сутки после нападения я провел в коме.

Именно они-то и стали решающими…

Слово «кома» в переводе с греческого означает «глубокий сон». Человек в этом состоянии действительно кажется спящим. Но его нельзя разбудить, и считается, что он не видит снов. А я видел. И до сих пор в мельчайших подробностях помнил свой…

Я стоял посреди дороги, не зная, какую развилку выбрать. Очень долго стоял, а потом услышал заразительный смех за спиной.

Мили. Она выкрикивала мое имя и хохотала, как ненормальная… Звала с собой, протягивала руки, просила, умоляла… Только я не шел. Пытался сделать шаг, однако ноги будто приросли к земле, что-то останавливало. Кто-то…

Я не мог ее видеть. Только чувствовал. Но ее присутствие в моей жизни казалось незримым Абсолютом. Как мама. Как тепло первых солнечных лучей. Как украденный поцелуй любимой девушки… Как много умопомрачительных поцелуев, превращающих даже самого отпетого хулигана в безнадежного романтика.

– Прощай, Мили. – Я помахал ей.

– Это ты виноват… Ты! – завопила, заламывая бледные ручки.

– Нет. Ты сама сделала свой выбор. А я сделал свой. Я хочу жить…

– Алихан?! – резко разлепил слезящиеся глаза, уставившись на Рихтера. – Все в порядке? – док прищурился.

– Лучше не бывает, – кивнул. – А теперь подпишите мне обменку, завтра утром я возвращаюсь домой.

* * *

Я задумчиво рассматривал свое аскетичное пристанище, не веря, что вот-вот вернусь к привычной жизни. А ведь сперва все выглядело весьма плачевно. Я очнулся после комы, осознав, что не только не помню, что произошло, но и кто я такой.

В палату вошел отец – и снова ничего. Зато когда следом за ним вошла мама, в голове что-то щелкнуло. Почти сразу вернулись воспоминания класса до одиннадцатого: детство, подростковый период, развод родителей, Милана…

Кстати, батя сказал, что когда я только вышел из комы, то все время звал какую-то кошку. Просил, чтобы мне вернули мою кошку или… котенка… Но у меня никогда не было домашних животных. Решил вернуться в Москву и обязательно завести кота. Может, это ключ к разгадке?

А дальше препараты и успокоительные сделали свое дело, и я снова практически погрузился в вегетативное состояние. Это необходимо было для того, чтобы не перегружать мозг, пока доктора не проведут полное обследование и не поставят диагноз.

К амнезии в придачу я утратил чувствительность нескольких пальцев на правой руке. И вот это по-настоящему расстроило… Думал, не смогу больше рисовать.

Спасибо Рихтеру. Проведя обследование, одной из методик реабилитации он выбрал арт-терапию. Я не мог держать карандаш или кисть, поэтому рисовал ладонями… Сперва психовал… Ощущал себя форменным придурком! Инвалидом… Но с каждым днем получалось все лучше и лучше, пока спустя пару месяцев я вновь не начал чувствовать…

Я действительно практически восстановился.

Память без всякого гипноза день ото дня любезно подбрасывала новые воспоминания. Можно сравнить их с коробками. Передо мной очень много коробок, и каждую из них я могу рассмотреть, потрогать, открыть. А есть еще одна – маленькая. Она находится за спиной. Ее я тоже скоро вскрою…

Знал – это лишь вопрос времени. Да и вряд ли я мог забыть о чем-то действительно важном…

Исходя из разговора с родителями, последние месяцы до нападения не отличались чем-то выдающимся: я, как обычно, занимался саморазрушением, сливая жизнь на одной бесконечной тусовке в «Черной дыре».