Хулиган. Его тихоня

— Зачем ей спрашивать это у тебя? — огрызнулся я.

— Может, потому что она думает, что разговаривать с тобой — все равно что с кирпичной стеной? — услышал я тихое бормотание Рябинина.

— Чувак, ты напрашиваешься на новые синяки? — изумленно встрял Череп. — На этот раз Леха может избить тебя до полусмерти.

— В смерти нет полумер, — низко процедил я.

— Так что мне ответить? — спросил у меня Даня, помахав своим телефоном передо мной.

— Я сам ей отвечу, — я протянул руку. — Дай сюда.

Даня нахмурился и быстро сунул телефон в карман.

— Леха, я больше не поведусь на это. Ты опять выбросишь его в унитаз.

Черт, не сработало…

— А это он еще не видел, как Громов записал Ксюшу у себя, — вновь пробормотал Рябинин, ухмыляясь.

Даня побледнел, а меня перекосило то ли от обыкновенной ярости, то ли от ревности.

— Как?! — прорычал я, нависая над Громовым.

— Соколёнок, — тихо проблеял он, а когда увидел, как раздулись мои ноздри, принялся торопливо оправдываться: — Ну, она ж Соколова! Что такого то?! Хочешь переименую, будет просто Ксюхой?

— Подпиши Орловой, не ошибешься, — вмешался Рябинин.

Эти два придурка заржали, чем заслужили от меня бросок подушкой.

— Так получается, ты забрал Ксюшу с вокзала и отвез на кладбище? — спросил Череп, забирая внимание на себя.

— Ну да.

— И как все прошло?

— В смысле? — Даня приподнял бровь.

Череп наклонился вперед и уперся локтями в колени.

— Она тебе понравилась?

Прежде чем ответить, Громов хищно оскалился.

— О-о-о да, она мне понравилась, — протянул он. — Она мне очень понравилась. Особенно в том миленьком платьице, в котором она была.

Мне захотелось, если не втащить ему, то хотя ударить по губам.

— А ты ей понравился? — продолжил допрос Череп.

— Нет, не понравился, — жестко перебил я. — Ксюша сказала мне, что чуть не упала в обморок при виде Громова. И только благодаря своему желанию увидеть меня она села к нему в тачку.

Когда Рябинин с Черепом разразились смехом, Даня возмущенно запротестовал:

— Это неправда!

— Она сказала, что на тебе был кастет.

— Я просто прикалывался.

— А еще ты улыбался так, будто хотел содрать с нее кожу живьем.

— Но я так обычно улыбаюсь!

Моя кровь начала закипать, доходя до опасной отметки на внутреннем термометре.

— И она сказала мне, что ты ехал слишком быстро! — прорычал я, вспоминая подрагивающий голосок Ксюши при рассказе о поездки с Громовым.

— Я просто пытался добраться до тебя вовремя, — возразил Даня и толкнул Рябинина плечом. — Хватит ржать!

— Думаю, ты был очень внимателен к ней, да, Громов? — подколол его Влад.

Череп тоже не остался в стороне:

— Что ты там сказал? Девчонкам нравятся обходительные, внимательные парни?

— Ну всё! Завязывайте! — пытался противостоять подколам друзей Даня.

Мой телефон зажужжал и я отвлекся от друзей. Это было сообщение от Ксюши.

Я открыл его и мои брови поползли вверх, вместе с уголками губ.

Затем я и вовсе рассмеялся.

Какого…?

Это была ее фотография. Фотография, которая, по всей видимости, получилась случайно. На ней Ксюша сильно хмурилась, лежа в своей кровати и совершенно не позируя. Чертовски очаровательно.

— Ты чего? — спросил Череп, повернув шею в мою сторону. — Что там у тебя?

С усмешкой покачав головой, я повернул телефон так, чтобы Череп не видел это фото. Но тут в уме вспыхнули фотографии, на которых Ксюша была запечатлена вместе со своим двоюродным братом.

Я воспламенился при одной мысли о ее чертовом брате. Он был слишком близок к Ксюше, и если бы он не был ее родственником, я бы, вероятно, уже давно набил ему рожу.

Я не мог поверить, что был таким… ревнивым.

Блять.

Прежде чем Ксюша успела удалить фото, я его сохранил и даже оповестил ее об этом.

А уже через секунду телефон снова зажужжал.

“Нет, удали! Я случайно! Пожалуйста, я прошу тебя! Удали!”

Я нахально ухмыльнулся.

“Неа. Угадай, какие у меня теперь будут обои на телефоне?

“Ну нееет!”

Я снова ухмыльнулся.

Только потом я обнаружил, что был окружен своими друзьями, которые пытались понять, что же такого смешного было в моем телефоне. Даня прижался ко мне боком, сев рядом. Влад навис надо мной сверху, а Череп просто наклонил голову, не уходя со своего места. Я снова вспыхнул, зарычав и заблокировав телефон.

— Завтра в универ. Не пора ли вам свалить по домам? — спросил я, желая избавиться от друзей.

— С каких это пор тебя стала волновать учеба? — проворчал Череп.

— Да, — эхом отозвался Рябинин. — С каких это пор?

— Лучше бы рассказал, что такого смешного увидел, — пробормотал Громов.

— Знаешь, что такое личное пространство? — парировал я, толкнув друга плечом.

— Ах, Лешенька опять в плохом настроении, — поддразнил меня он, потирая ушибленное место. — Бедный ты мой. Дай я тебя обниму.

— Громов, иди нахер.

— Ну же, мой дорогой друг, — продолжил елейный голосом Громов, пытаясь прижаться ко мне. — Как говорил великий практик и теоретик поп-культуры Иван Александрович Дорн — Не надо стесняться. Тем более мы часто обнимались, когда были маленькими, помнишь?