Хулигангел, или Далеко и Навсегда. Нетленки, тленки и монопье

Впервые в жизни мне пришлось столкнуться с таким Котом. А он – не будь дураком – уже уселся в профессорское кресло, надел мамин шелковый халат и, закинув лапу на лапу, начал расти. Рос он примерно минут двадцать, пока не стал где-то метр семьдесят или около того. Можете представить мое восхищение, смешанное с ужасом? Не Кот… а кто?

– Не бойся, я вегетагианец, – предупредил он мой вопрос. – Просто надо поговогить. Как мужчина с мужчиной…

– Но я не мужчина! – засопротивлялась я.

– Ха! Это еще вопгос! – Кот двусмысленно рассмеялся.

В ужасе стала разглядывать я свое тело: руки и ноги покрылись темными волосками, на шее и лице проявилась щетина, пальцы стали какими-то грубыми, а между ног… о, боже! за что? – да еще идиотичный «ежик» вместо длинных волос…

– Послушай, Кот, – мягко пробаритонила я. – Это все из-за тебя, да? Это ты всю нашу веселую счастливую семейку загубил, а теперь из меня какого-то придурка лепишь-творишь-малюешь? Давай-ка, вертай всё взад!

– Чего вегтать-то? Вегтать-то чего? – попятился Кот. – Да и где тот зад… Помнишь, смеягись? «От винта, – сказал Каггсон, отгоняя гогубых от жопы». Оппаньки… Жениться вам, багин, пора…

– Чего??? Ты что, белены объелся?!

– Жениться, да. Самки – оно всегда…

– Ах ты, морда кастрированная! Ты-то откуда знаешь? Всю жизнь на балконе просидел!!

– Знаю. С генами впитаг! – Кот выпятил грудь. – А бегадонной не багуюсь, нет уж, пгемного благодагствуйте!

– Ага. С крокодилами. Жениться… Да я тебе щас как… – надо было отдать должное моим новым кулакам.

– Погоди-погоди, – Кот вытянул правую лапу в останавливающем жесте. – Ты впегёд батьки не гезь на стенку-то. Китайская все-таки, стогько веков стгоили! А вот и невеста твоя. Смотги, кака кгаля!

Я настолько обалдела от этой наглости (меня – и женить?! Да я даже замуж-то ни за кого не хотела), что стала машинально рассматривать невесту. Или начал? Б-р-р!

В общем и частном, женщин я не очень люблю: эгоистичные существа, вечно претендующие на «что-то большее» – им всегда хочется «чего-то большего», если вы замечали. Ладно, не к столу сказано. А тут еще краля эта… Маленькая, хроменькая, горбатенькая, минимум девяноста лет от роду, она несла себя подобно королеве, вверившей микробный свой шлейф юному темнокожему пажу с глазами цвета переспелой вишни. Но самым гнусным оказывалось то, что хроменькая невеста нацеливала отвратительную свою пасть прямо на мои губы! О!..

Тут-то я заорала (или заорал?):

– Да по какому праву? По какому такому праву ты меня, Кот поганый, женишь? Кто сказал, что Я этого хочу? Да ты посмотри на старуху, из нее песок скоро посыплется, а все туда же – ишь, стерва, уже в койку заманивает! – меня чуть не стошнило, когда я увидел/а, как невеста приглашает меня в постель. Папы-мамы, между прочим, постель!

– Ничего, стегпится-сгюбится, – промурлыкал Кот, рассматривающий слайды: сейчас был как раз «Неравный брак» Пукирева. – А вот и документы. Все в ажуге. Твоя подпись?..

Я удивленно взял/а бумажку и увидел/а свой бессмертный автограф.

Расписка.

– Да пошел ты! Ничего я не подписывала! Это фальшивые документы! Ты просто подделываешь почерки, а мою загогулину подделать всего-ничего… Да ты сам подумай, котяра! Ну неужто я с этой ведьмой буду жить?! – последний довод показался мне наиболее рассудительным, но Кот подмигнул:

– Ты пгиггядись погучше!

В это время моя продвинутая соседка за стеной на всю громкость включила Арефьеву. Наверное, это было в тему, в масть, – но кому?

Ищет дедушку Интерпол,
А он – девушка:
Сменил пол…

Я в ужасе начал/а приглядываться, и в какой-то момент увидел/а на постели миниатюрную брюнетку с родинкой над верхней губой: слева… Ее нагота, напомнившая эротические картинки начала прошлого века («Ученые дамы» – так, кажется, они назывались), почти принуждала собой воспользоваться. Тогда я, растерявшись, хлопнул/а кулаком по столу:

– Кот, а не кажется ли тебе, что перед свадьбой нужно хотя б познакомиться? На улице, чай, не Азия! И вообще…

– Знакомьтесь! – Кот ухмыльнулся и закурил сигару. – Говогите! Вгемя пошго.

Я, поборов нечто, не имеющее названия, возникающее в случае когда вас насильно женят на женщине, подошла (или все-таки подошел?) к брюнетке и ойкнул/а. Одна ее часть оказалась юной, влекущей. Другая – та, что находилась ближе к стене и которую сразу было не разглядеть, – старой, страшной. Голову даю на отсечение, ничего более уродливого вообразить не представлялось никакой возможности. «Надо линять, – подумал/а я. – Чем скорее, тем лучше. Но только чтобы она сама так решила, иначе Кот с меня живой не слезет».

– Э… милая… – подозвал/а я ее. – Какого дьявола ты здесь околачиваешься?

Она не ответила.

– Э… милая… Видишь ли, я никогда на тебе не женюсь, будь ты хоть Синди Кроуфорд.

– Почему? – поинтересовалось 0,5 брюнетки.

– Потому что я – женщина.

– Ты – женщина? – 0,5 старухи расхохоталось.