Хулиганка для Маньяка

– Ладно, – маменька смягчается, – Все, заканчивайте свои разборки. Побуянили и хватит. В самом деле, идемте в беседку. Смотрите, погода-то какая хорошая.

За окном во всю светит солнце и резные верхушки яблонь отбрасывают кружевные тени на дом.

Хорошо. Радостно.

У меня внутри тоже неплохо. Я, конечно, все еще пылаю желанием настучать Матвею ложкой по лбу, за то, что устроил такую дикую встряску, но все равно хочется улыбаться.

– Да, идемте в сад, – тут же подхватывает Мет, – там места для разгона больше и этим двоим будет сложнее меня поймать.

И вот мы идем все вместе. Отец впереди, потом мама, ухватив меня под локоть и не позволяя притормаживать. Спустя мгновение Матвей тихо ойкает и обгоняет нас, потирая зад, а я, обернувшись, успеваю заметить, как Верка небрежно откидывает в сторону погнутую вилку.

Добралась-таки, Фемида моя ненаглядная. Вонзила свое копье правосудия.

Моя девочка. Обожаю.

Мы устраиваемся в беседке под сенью деревьев. Мама разливает чай, папаня травит шутки, а Вера потихоньку выпускает пар, но на Матвея посматривает сурово. А он довольный, как придурок, лыбится во весь рот и явно гордится от того, что провернул такую авантюру.

Прибил бы. Но кажется, я ему благодарен.

Под вечер напряжение между нами сходит на нет, и мы с ним жмем друг другу руки.

– Ну кто молодец? – коварно дергает бровями.

– Не понимаю, о чем ты.

– Давай-давай, признавайся. Падай на колени, кланяйся и приговаривай: ты лучший Матвейка, ты мне Верочку привез. Ай!

Еще одна погнутая вилка отправляется в мусорное ведро.

– Верка! Что ж ты злая какая, а? Я о тебе, между прочим, заботился. Вел, так сказать за ручку по тернистому пути, к светлому счастью.

– Ты должен мне стейки, – безжалостно припечатывает она, сложив руки на груди.

– Мы уже не играм.

– Ничего не знаю, – грозно повторила она, – Стейки!

– Ладно, не бухти. Будут тебе стейки. Как и договаривались. Каждый четверг.

– Никаких четвергов, – тут же влезаю я. Мой ревнивый организм еще не привык, что Матвей не имеет никаких прав на Веру, и тут же встает в позу.

– А ты не ревнуй. А то нервы себе испортишь.

Про нервы это он зря. Меня аж дергает, и Верка тоже подбирается, надрывно тягая себя за воротничок. Кажется, у нас появилось лично слово-триггер, запускающее физиологическое стремление к размножению.

– Кстати, вот, держи, – Вера достает из кармана обручальное кольцо и протягивает его Мету, – возвращаю в целости и сохранности. Как и договаривалась.

А брат морщится:

– Я свое потерял, прикинь.

– С чем тебя и поздравляю.

– Вообще, с вами одни убытки.

– Не ворчи. Ты ж целые пятьсот рублей выиграл. Разгуляешься на широкую ногу.

Он морщит гримасу и отворачивает, а мы снова возвращаемся за стол, на котором уже появился яблочный пирог и фарфоровые чашки с блюдцами.

Сегодня мне все кажется особенно вкусным, и красивым. С души слетел камень, с которым я не знал, как жить, и теперь все было хорошо. А дальше наверняка будет еще лучше.

Мы болтаем обо всем на свете, смеемся, подливаем друг другу ароматный чай и чувствуем себя совершенно счастливыми.

– Может, останетесь у нас на ночь?

– Нет, мам. Нам домой надо, – отказываюсь. У нас еще нервы не лечены. Меня и так уже ломает оттого, что Верка рядом, а затискать ее не могу. Голод душит. Я, наверное, никогда не смогу ей насытится. Всегда буду срываться, забывая обо всем остальном.

Мы еще немного времени проводим в кругу семьи, потом Матвей сваливает, потому что его пригласили друзья.

– Когда за ум возьмешь? – тут же включается мать.

– Так! Стоп! – он поднимает ладонь, – у нас уговор. В этом году ты меня не трогаешь! Или уже забыла? Год! Триста шестьдесят пять дней, начиная с завтрашнего!

Она хмурится:

– Да, помню я, помню.

– Вот и все. Не мешайте радоваться свободе и молодости. У вас теперь Андрюшка есть, почти женатый, Верочка. Вот их и тряси.

Мама демонстративно открывает календарь на телефоне и ставит себе напоминалку, ровно через год:

– Радуйся, нахал. Но когда это время пролетит, тебя уже никто не спасет. Понял?

– Я очень надеюсь, что к следующему лету ты уже будешь вся увешана внуками, и тебе станет до меня.

– Не надейся, – она его обнимает и провожает до ворот, за которыми уже ждет такси.

А мы тем временем прощаемся с отцом:

– Тоже пойдем.

Нас тоже провожают. Даже выходят на дорогу, чтобы помахать вслед.

* * *

Уже в машине, Вера стягивает резинку с волос, взлохмачивает их, а потом с блаженным стоном скидывает босоножки:

– Хорошо-то, как, – шевелит пальчиками и улыбается.

– Хорошо, – я нервно сглатываю. Меня уже просто разрывает от желания притянуть ее к себе и завладеть этим порочным ртом.

– Но брат твой придурок, – хмыкает она, – я, конечно, привыкла, что Мет шальной на всю голову, но уж никак не думала, что такое устроит. И ведь повелась. Никакого подвоха не заметила. Даже намека не почувствовала.

– Не одна ты.

Я вообще в шоке от того, что отколол Матвей. Это додуматься надо было! Так заморочиться, зайти изподвыподверта, через работу, подставную свадьбу, и все ради того наконец нас с Веркой толкнуть друг навстречу другу. Это было сильно.