Хулиганка

А после праздника ко мне подбежал один мальчишка, который был старше меня на группу, и громко во всеуслышание сообщил мне: «А Дед Мороз-то был твой папка! Не веришь? Вон его усы и борода!»

Позже я спросила у папы, правда ли это. Вначале он отрицал, а потом сознался. Но меня этот факт нисколько не огорчил, скорее наоборот. Я впервые ощутила чувство гордости за моего отца — Мой Папа! Мне иногда и сейчас кажется, что мы не только внешне с ним похожи. Запоет мой папуля какую-нибудь мелодию, а я ловлю себя на мысли, что в этот самый момент, когда он поет, я тоже пою ту же самую мелодию и в той же тональности, только пою про себя, внутри. Так у нас случалось не раз.

Первые уроки актерского мастерства от Шурова и Рыкунина

Шел 1957 год. Если вы помните, летом в Москве проходил 7-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Для меня то лето запомнилось хорошими событиями: окончился учебный год, наступили летние каникулы, шел фестиваль, помню, мы с братом бегали, попрошайничая у иностранных гостей значки и разные сувениры, ну и наконец-то — главное. Мой отец, молодой, красивый и прекрасный музыкант-барабанщик, работал в ту пору в коллективе очень известных тогда артистов жанра сатиры и юмора Александра Шурова и Николая Рыкунина. Это был большой коллектив артистов эстрады, включая эстрадный оркестр. Программа коллектива состояла из лучших номеров и отличалась высоким художественным уровнем, в соответствии со стандартами того времени в ней были веселый юмор и острая сатира, песни и танцы.

После репетиционного периода новой программы был составлен гастрольный маршрут, в который входили такие города, как Одесса, Киев, Львов, Рига. Программа пользовалась огромным успехом у зрителей, и залы были заполнены до отказа. Публике особенно нравились Н. Рыкунин и А. Шуров, которым в конце спектакля зал рукоплескал, выкрикивая: «Браво, Рыкунин! Браво, Шуров!»

Я забыла сказать о том, что в поездке принимали участие и мы с братом Леней. Мы не пропускали ни одного спектакля и запомнили до мельчайших подробностей исполнение всех номеров и даже мизансцены, только уже за кулисами театра. Однажды мы пригласили к себе в номер Н. Рыкунина и показали ему этот спектакль в нашей, детской, интерпретации. Мне показалось, что он пришел в восторг от того, как мы все исполнили.

Рыкунин был человеком высокого роста, очень разносторонним, отличался артистизмом, обаянием и имел умную светлую голову. А. Шуров, напротив, был маленького роста, толстый, играл на фортепиано куплеты, но часто на сцене забывал свои репризы, и всякий раз, когда это случалось, Рыкунин выручал его, повторяя известную хохму. А выглядело это приблизительно так: Рыкунин громко, многозначительно произносил длинное «А-а-а-а…» и в это же время рукой касался собственной головы, а потом той же рукой показывал Шурову на свой зад. В зале никто ничего не понимал, но, увидев, как музыканты и другие артисты, находящиеся на сцене, хохочут, зал тоже начинал смеяться.

Как на сцене, так и в жизни Рыкунин и Шуров были очень милыми людьми, и общение с ними доставляло истинное наслаждение. Я с удовольствием вспоминаю ту поездку и тот великолепный коллектив.

Моя мама по жизни — очень веселый человек и, живя с мужем-музыкантом, любила среду музыкантов, не раз сама подшучивала над кем-либо, но, разумеется, по-доброму. В оркестре был еврейский парень, скрипач. Звали его Гера. Очень трогательный, сентиментальный молодой человек, который нередко советовался с моей мамой по разным житейским вопросам, а та частенько напевала ему смешную песенку, которая вызывала у нас, у маленьких, такой смех, что начинал болеть живот, но Гера не обижался:

— Гере мид а ципеле, сыграй мене на скрипеле.

— Какой я музыкант? Хорош у вас талант.

Жизнь музыкантов без хохм — это не жизнь! Они, как правило, всегда находят определенный предмет или человека, над которым подсмеиваются, и таким образом тихо развлекаются. Если человек, над которым смеются, вовремя не среагировал, то он становится постоянным предметом всяких шуток. А если среагировал на шутку, значит, с ним все в порядке, и все все забыли.

Расскажу одну хохму из жизни коллектива Шурова и Рыкунина. Правда, это было без нас. Коллектив приехал на гастроли в Сочи. В городе — летний наплыв отдыхающих, гостиницы все забиты, и музыкантов расселили по частным квартирам. Вечером все обмениваются впечатлениями о том, кто, где и как живет. Отец мой поселился вместе с музыкантом, которого звали Солли, он играл на виолончели и был невероятно остроумен. В общем, они с моим отцом спелись. Придя как-то вечером на концерт, они, т. е. Солли и мой отец, начали расхваливать свою хозяйку, у которой жили, и сказали, что она якобы работает в какой-то большой пекарне и каждый день приносит домой десятки пирожных, а какао — ведрами! Все, конечно, не поверили, но один музыкант решил проверить.