Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

Исходя из будущего жизненного опыта, могу уверенно предположить, что мы жили в Квартире № 5, хотя в то время я этого ещё не знал. Мне тогда ещё только-только начинало доходить, что основное население дома это его двери. За площадочной, с привинченным к ней широким самодельным ящиком для почты, открывалась прихожая, а в ней узкая дверь в тесную кладовку направо, а налево остеклённая выше пояса дверь в комнату родителей, где вместо окна снова дверь – на балкон, тоже широкая и наполовину стеклянная.

Прихожую продолжал длинный прямой коридор мимо двух глухих дверей справа: первая в ванную, следующая в туалет, а в стене слева всего лишь одна дверь и тоже глухая – в детскую, рядышком с замыкающей коридор кухонной дверью, в которую тоже вставлено стекло, но это не имеет значения, потому что за ним постоянно тёмно-зелёная краска стены и дверь её не покидает даже и на полшага, чтобы не загораживать вход на кухню.

В детской комнате целых два окна, из которых одно смотрит во Двор, а в другом вид на смутную серость окон в торцевой стене углового здания. В единственном окне кухни панорама той же оштукатуренной стены, а направо от распахнутой кухонной двери (буфет ей помогает никогда не закрываться), высоко под потолком – матовое стекло в квадрате туалетного окошка полное такой же серой мути как и окна напротив, когда там не горит свет. Ни в ванной, ни в кладовке в прихожей, окон вовсе нет, но из потолка каждой висит электрическая лампочка, просто щёлкни чёрным клювиком выключателя в коридоре и – вперёд, ведь, оказывается, все двери дома заходят внутрь своих помещений!.

Зайдя в туалет, я первым делом плевал на зелёную краску стены слева от унитаза и только потом садился делать «а-а» и наблюдать неспешное продвижение плюнутой капли, что оставляла за собой очень вертикальную слюнную полоску пройденного пути. Если слюне не доставало сил доползти до плинтуса над плитками пола, я помогал ей дополнительным плевком, чуть-чуть повыше застрявшего паровозика. Иногда на путешествие уходило от трёх до четырёх плевков, а иногда хватало и самого первого.

Родители терялись в догадках—отчего это стена в туалете всегда мокрая? – до того дня как Папа зашёл туда сразу после меня и на последовавшем строгом допросе я признался, что это моя работа, хотя и не смог объяснить зачем. С тех пор, в страхе перед наказанием, я затирал следы мокрого преступления кусками нарезанной в целях гигиены газеты ПРАВДА из матерчатой сумки на стене напротив, но очарование неслышных странствий исчезло.

(…мой сын Ашот, в возрасте пяти лет, иногда мочился мимо унитаза, на стену. Не раз я объяснял ему, что так неправильно, а если уж промахнулся, то будь добр подтереть за собою.

Однажды он заартачился и отказался вытирать лужу. Тогда я схватил его за ухо и отвёл в ванную за половой тряпкой, затем привёл обратно и, спёртым от бешенства голосом, приказал собрать лужу с пола. Он повиновался.

Разумеется, в более продвинутых странах я бы запросто мог нарваться на лишение родительских прав из-за бесчеловечного обращения с ребёнком, но до сих пор продолжаю считать себя правым в данном случае, потому что ни один биологический вид не способен выжить в собственных отходах… Я бы ещё мог понять, если б пацан просто плевал на стены, но в построенном мною доме их покрывала известковая побелка, а по извести никакая слюна не поползёт. Позднее наскреблись деньги и на облицовку кафелем, но дети стали уже взрослыми…)

Чувствуешь себя как бы Всемогущим, воссоздавая мир полустолетней давности, подгоняя детали так и эдак, по своему усмотрению, и некому ткнуть носом, если заврёшься где-то. Однако обмануть можешь кого угодно кроме самого себя и должен признаться, что на расстоянии в пятьдесят лет не всё складывается совсем гладко. Например, я не слишком уверен, будто помянутая вскользь загородка для голубей на чердаке вообще как-либо связана с Капитаном Савкиным. Вполне даже возможно, что сооружение принадлежало Степану Зимину, отцу Лиды и Юры… Или там было две загородки?