Хулиганы города Китежа

Расстались с основной группой как раз у того самого большого и древнего дуба, от которой было две тропы -- одна в сторону поляны Мокоши, а другая, в сторону "Избушки Лесника". Только вот лесник в этом Лесу был особенный. Да и Лес был не просто заповедный.

Ходили довольно часто. Особенно летом. Так что для Коли этот переход, хоть и дальний, был привычен. Ну а на кошака такие переходы вообще никак не влияли. Здоровый, наглый и с "запасом хода" как бы ни километров на сто. Загнув хвост кочергой, тот с энтузиазмом вышагивал по тропе далеко впереди лишь изредка оглядываясь -- проверял, не слишком ли далеко оторвался.

Как обычно, избушка Лешего стала проявляться взору пешеходов по частям. На казалось бы пустой поляне, никак не огороженной, вдруг ни с того ни с сего проявились древние, давно почерневшие брёвна, постепенно складываясь для взора в большой дом с крутыми скатами крыши, уложенной деревянной черепицей и лежащем на самом коньке, толстом, рыжем, с сединой, кошаке.

Кошак лежал пузом на гребне крыши, вытянув шею вдоль конька и свесив лапы по обе стороны. По блаженно зажмуренным глазам было видно что тому ну очень хорошо. Даже на приближение гостей почти не прореагировал -- открыл один глаз и буркнул что-то типа "мур". На большее его не хватило.

- А где дедушка Леший? - недоумённо спросил папа, оглядывая окрестности.

И это было необычно, так как он всегда выкатывался сразу из-за деревьев или из-за дома встречать гостей. Но загадка вскоре разрешилась. Послышались голоса и к дому вышла семейка, в сопровождении пропавшего. У дедушки вид был такой, что он разговаривает с присутствующими только из вежливости. И уже с первого взгляда на саму семейку становилось ясно, что неспроста.

Впереди вышагивала некая дама, в брючном костюме, больше соответствующему какому-нибудь салону или празднеству, но никак не лесу. Взгляд Коли даже невольно скользнул на её ноги боясь увидеть туфли на шпильках. Однако обошлось -- обута она была в лакированные светло-коричневые ботиночки -- явно модельная обувь, а не абы что. На голове у дамы была большая, широкополая шляпа, больше похожая на пляжный зонтик, нежели на нечто более скромное и подходящее для гуляния по лесам.

"Неужели опять какие-то сектанты?!" - подумал, было, Коля, но тут же получил ответ "тихой речью" от папы. Но, что было интересно, через Ваську как ретранслятор.

"Это из наших. Ведьмаки. Внешне, - кажется, перевёртыши. Иначе они бы не нашли сокрытую избу Лесника. И чую, что... у тебя будет особое задание".

Последнее озадачило. Но вскоре загадок прибавилось.

Из-за спины, ранее старательно прикидывающегося деталью окружающих видов отца семейства, следующего на шаг позади супруги, вывернулся отрок. По виду, на год-два старше Коли. И это Коле энтузиазма не прибавило. Ведь всегда, когда он сталкивался со старшими, знакомство начиналось с навязывания ему подчинённого положения. Причём чаще всего на уровне бессловесного раба. Были и другие, кто относился по-человечески, но почему-то реже, чем хотелось бы.

Колин папа бросил оценивающий взгляд на семейку, на Колю, и снова просигналил:

"Не дрейфь! Если что я тебе через Василия подскажу как надо себя поставить и что говорить". Коле только и оставалось что пожать плечами. Он ничего не понимал что творится.

Переговоры промелькнули за две секунды и остались незамеченными подходящими. Да и дедушка поспособствовал.

- А-а! Гости дорогие! - Несколько переигрывая вдруг взвился Леший. - Как давно я вас не видел в нашем Лесу! Что-ж вы так редко заходите?! Али чем обидел?

Папа сконфузился и рассыпался в извинениях пополам с приветствиями и славословиями Лешему. При этом оба всё время кланялись друг другу, выказывая максимальное почтение.

Дедушка как всегда выглядел... Да самым обычным! На Колин взгляд, конечно. В соломенной шляпе, серой клетчатой рубашке, в потёртых армейских галифе и стоптанных сапогах. Рядом с пришлой дамой он смотрелся... как бродяга, только что припёршийся откуда-то издалека и не пойманный милицией. Но, как ни странно, и папа, на фоне той даммочки выглядел изрядно архаично в своей косоворотке покрытой узорами показывающими статус и специализацию, потёртой джинсе, перехваченной у грубых туристических ботинок, на лодыжках, серой лентой. Зачем он это делал, а делал всегда, Коля так и не удосужился спросить. Просто вот так было!

А меж тем Леший продолжал размахивать своими узловатыми руками, из-за всегда тёмной кожи похожими на корни деревьев, и рассыпаться в славословии семейству Змиевых.

Дама в шляпе-зонтике взирала на эти "танцы" с мало скрываемым презрением к... папе. Это Коле уже вообще не понравилось. Пацан тоже от маман не отставал, скорчил презрительную мину, но уже по адресу Коли от чего тот вообще стал мрачнее тучи. Василий же только презрительно чихнул, уселся боком к подходящим прямо на тропу и стал демонстративно вылизывать лапы.

Баюн Лешего, лежавший до сих пор на крыше, удивился и даже один глаз открыл. Лениво обозрел сверху ситуацию, открыл второй глаз, потянулся и сел. И ему тоже что-то не понравилось.