Хулио Кортасар. Другая сторона вещей

Так или иначе, мы имеем дело со смешением изотопов реальности и фантастики, о котором в этом параграфе мы лишь упомянули; позднее мы поговорим об этом подробнее, поговорим о том, что для Кортасара было таким обычным и к чему юный Хулио Флоренсио подошел так близко, чувствуя это смешение лишь на уровне интуиции, нерационально, если такое слово, как рационализм, вообще может быть применимо к Кортасару. Фантазия как двойник обычной реальности или обычная реальность, которая трансформируется на пространстве фантастического. Именно в то время Кортасар открывает для себя, что фантастическое неразрывно связано с обычным и что его восприятие фантастического не совпадает с восприятием окружающих его людей. Имеется в виду то время, когда он ходил в школу в Банфилде. Он показал одному из своих приятелей, такому же страстному книгочею, каким был он сам, один из романов Жюля Верна, показавшийся ему невероятно увлекательным, и через два дня этот приятель вернул ему книгу, снисходительно заметив, что в романе слишком много фантастики. Что весьма опечалило Хулио Флоренсио.

Мне было странно, что роман вместо научного, как ожидал мой приятель, показался ему фантастическим, поскольку затрагивал тему человека-невидимки, что позднее так блестяще удалось Уэллсу, меня-то очаровало как раз это. Появление человека-невидимки мне показалось вполне возможным в контексте книги. В тот день, несмотря на все мое детское неведение, я понял, что мое восприятие фантастического не имеет ничего общего с восприятием моей матери, сестры, других членов моей семьи и одноклассников. Мне открылось, что на территории фантастического я чувствую себя самым естественным образом и что я не различаю границ между этой территорией и реальностью.

Таким был первый опыт, превратившийся позднее в устойчивое убеждение, которое приобретет законченную форму в виде регулярно повторяющихся коррелятов в большинстве его рассказов. Двойственная структура события и ощущение необычности, которое оно производит в сознании читателя, восприятие фантастического как «чего-то, надо признать, абсолютно из ряда вон выходящего, однако в своих проявлениях неотделимого от той реальности, которая нас окружает. Фантастическое может происходить и без видимого изменения вещей. Факт реальной фантастики случается однажды и больше не повторяется; случается какой-то другой, но того же самого уже не происходит. Напротив, в контексте общепринятых законов некая причина производит определенный эффект, и в сходных обстоятельствах она может привести к такому же эффекту, вытекающему из такой же причины» (12, 42).

В тринадцать лет Хулио Флоренсио закончил обучение в школе первой ступени и поступил в среднюю школу Мариано Акосты, в одиннадцатом квартале Буэнос-Айреса. Закончив ее, он получил степень магистра, что в Аргентине не являлось и не является степенью университетского уровня, а лишь позволяет претендовать на должность учителя средней школы. В шестнадцать лет он и получил право на эту должность. А еще через три года обучения ему присвоили звание преподавателя словесности. Кортасар всегда с удовольствием отказывался от предлога: не специалист «по» словесности, а преподаватель словесности. Впрочем, должность не удовлетворяла его с самого начала, он собирался посещать занятия в колледже второй ступени. Как говорил сам писатель, это называется не преподаватель, а человек-оркестр, поскольку он должен был давать уроки геометрии, истории, географии, обществоведения, грамматики, логики – «настоящий человек-оркестр, а у меня не вызывают никакого восхищения люди-оркестры в области преподавания».