Хулио Кортасар. Другая сторона вещей

Итак, если считать, что неполученная премия и первое большое путешествие обозначили основные вехи жизни Кортасара в Чивилкое, нельзя не сказать и о печальных событиях этого периода его жизни. 16 апреля 1941 года умирает Альфредо Марискаль, еще один его товарищ по школе Мариано Акосты, которому он посвящает стихотворение «Легенда о смерти»; 15 марта 1942 года умирает Сади Перейра, его зять и сосед по Банфилду, который за два года до этого женился на сестре Кортасара Офелии; и в декабре 1942 года умирает Пако Рета (Монито), о котором мы уже говорили. Все три смерти произошли скоропостижно, каждая в результате болезни. В двух случаях – с Марискалем и Перейрой – это было совершенно неожиданно; в случае с Ретой этого можно было ожидать, поскольку тот с детства страдал хронической почечной недостаточностью.

Кортасар часто вспоминал об этих людях, он говорил, что эта тройная потеря была одним из самых мучительных и горьких моментов его жизни в провинции. Он глубоко переживал случившееся и скорбел о каждом из троих с одинаковой силой, считая, что судьба нанесла ему чрезвычайно жестокий удар. Необходимо отметить, продолжая тему игры случая в жизни Кортасара, что все эти три смерти были в каком-то смысле связаны, имели отношение друг к другу и словно перепутались между собой.

Кортасар был вместе с Пако Ретой, его сестрой, ее мужем и двумя дочерьми в Тукумане, когда пришла весть о кончине Сади Перейры. Получив известие, он сел в самолет (это был его первый перелет на самолете) и полетел в Буэнос-Айрес. О смерти Марискаля ему сообщили несколько дней спустя после его возвращения из незабываемого путешествия в январе-феврале 1941 года, хотя незадолго до того, как он увидел друга в гробу «выжженным страданиями последней ужасной недели его жизни, похожей на кошмарный сон», он виделся с ним, но ничто не предвещало трагической развязки. Рету положили в больницу Рамос Мехия в Буэнос-Айресе как раз на той неделе, когда минула годовщина смерти Марискаля.

Если обстоятельства смерти Марискаля, наступившей скорее всего из-за халатности врачей, побудили писателя с горечью заметить, что «преступная недобросовестность врачей прервала человеческую жизнь в самом расцвете сил, жизнь содержательную и прекрасную», то тем более тяжело ему было наблюдать постепенное угасание Пако Реты, среди близких которого Кортасар чувствовал себя как в родной семье. Разница между этими тремя случаями была лишь в том, что кончина зятя и Марискаля явились для него неожиданностью и он не мог разделить с ними физические и нравственные страдания, вызванные болезнью: о первой он узнал, получив телеграмму, которую послала ему мать на его адрес в Тукумане, улица Коррьентес, 203 (адрес брата Монито); о второй ему стало известно из телефонного разговора с сестрой Альфредо, которая позвонила ему, чтобы сообщить печальную новость, точно так же как в рассказе «Врата неба» Хосе Мария звонит, чтобы сообщить о смерти Селины. В случае с Ретой тревога не отпускала его, отчаяние не давало покоя в часы ночных дежурств и на рассвете занимающегося дня, который он встречал у постели больного, сознание собственного бессилия не покидало при виде того, как жизнь постепенно оставляет человека, с которым тебя более десяти лет связывала близкая дружба и чей организм оказался бессильным бороться с почечной недостаточностью, «сердечными приступами, анемией, высоким содержанием мочевины – с жуткой в конечном итоге клинической картиной», что в результате и привело его к смерти.

Именно кончина Реты приблизила Кортасара к этой извечной тайне: что есть жизнь и что значит конец земного существования для него самого? В его размышлениях той поры, которые мы находим в письмах к мадам Дюпрат, к Мече и к Гальярди, он осмысливает утверждение о том, что человек смертен и рожден для того, чтобы умереть. В этом контексте Кортасар выступает как человек нерелигиозный, отрицающий веру, как отрицал ее Рета. В письме к Дюпрат, которая была истово набожной, он пишет: то, что для нее является переходом в другое состояние, для него – конечный пункт. Вспоминая ночь, когда умер Рета, писатель говорит мадам Дюпрат, что именно в тот момент он понял, что значит умереть, не имея той нравственной опоры, которую дает религиозная вера. Он понял, что такая смерть окончательна, и осмысливает ее в экзистенциалистском ключе: «Умереть физически, биологически; перестать дышать, видеть, слышать».