Хунхузы. Необъявленная война. Этнический бандитизм на Дальнем Востоке

К сожалению, в ставке генерал-губернатора Восточной Сибири в Иркутске не склонны были рассматривать подобные угрозы всерьез и проявляли по отношению к китайскому населению неуместную снисходительность. Сам генерал-губернатор Михаил Семенович Корсаков, двоюродный брат, сподвижник и преемник H.H. Муравьева-Амурского, не усвоил уроки своего бывшего начальника, всегда ратовавшего за твердость в отношениях с китайцами. К тому же расплывчатые представления об экономическом потенциале Дальнего Востока обусловили неопределенность взглядов петербургских сановников на его дальнейшее развитие. На этом фоне немногочисленные уссурийские «манзы» с их экзотическими занятиями, вроде добычи морской капусты или женьшеневого промысла, вообще не казались иркутским властям достойными начальственного внимания. Оправдывая свое нежелание заниматься «манзовскими делами», военно-бюрократическая верхушка нашла лазейку в положениях Пекинского договора 1860 г., существенно ограничивавших применение к китайскому населению административных мер. Действительно, ряд статей договора определял права китайских насельников на свободное проживание в ставших русскими пределах, на занятие звериным и лесным промыслами, а также на подсудность китайским законам в случае претензий со стороны русских властей. Хотя речь в договоре шла только об оседлом китайском населении, которое на Амуре и в Уссурийском крае было малочисленно, иркутская администрация сочла возможным распространить действие Пекинского договора на бессемейных бродяг-отходников и сделать необоснованно широкий вывод о полной их недоступности русскому правосудию. Все это привело к тому, что в течение первых лет после заключения Пекинского договора китайцы вольны были делать на территории Уссурийского края все, что угодно. До поры до времени на территории нынешнего Приморья царил мир: русские не вмешивались в деятельность «манз», а последние не проявляли враждебности по отношению к русским.

Ситуация резко изменилась в 1865 г., когда администрация Приморской области начала осуществлять в Уссурийском крае ряд мер, направленных на усиление русских позиций. Власти наконец вспомнили высказанное еще в 1863 г. пожелание правительства об «устройстве на прочных основаниях главных пунктов на прибрежьях Японского моря». В 1865 г. начались работы по прокладке телеграфной линии между постом Новгородским и Хабаровкой, завершенные в 1867 г. Открытие телеграфного сообщения совпало с началом строительства Уссурийско-Новгородского тракта — первого колесного пути в истории российского Приморья. Кроме того, были изданы первые постановления администрации, запрещающие китайцам вырубку ценных дубовых лесов и разработку золотых месторождений, обнаруженных на территории края.

Действия китайских старателей вступали в прямое противоречие с интересами русского правительства. В этой ситуации даже неповоротливой и благодушной местной администрации поневоле пришлось обратить внимание на уссурийских китайцев, численность которых как раз в 1864–1865 гг. значительно увеличилась. Попытки русских властей регламентировать вольготную жизнь китайцев вызвали в последних сильное озлобление. В декабре 1867 г. в долине реки Сучан начались выступления китайцев против русского населения. Жители Сучана, неких деревень Владимирской и Александровской, возникших в 1864–1865 гг., подверглись многочисленным притеснениям и побоям.

Попытки начальника сучанского участка поручика корпуса лесничих А.Г. Петровича навести порядок не дали результата. Ничего удивительного в этом не было: вооруженные силы империи в указанном районе были представлены двумя постовыми командами по 25 человек каждая, тогда как в распоряжении китайского «старшины» Ю Хая было три сотни вооруженных «манз». Сам А. Г. Петрович, будучи чиновником лесного ведомства, «исправлял» должность участкового начальника исключительно по причине отсутствия более достойных кандидатов. Ю Хай, присвоивший себе «преимущества и значение» фудутуна и возглавивший антирусские выступления, захватил посланную для его поимки малочисленную военную команду и в свою очередь потребовал от русского начальника признания «независимости» сучанских «манз». А.Г. Петрович, сознавая недостаток собственных сил, послал за помощью к начальнику Новгородского постового округа подполковнику Я. В. Дьяченко, находившемуся в селе Раздольном. Поставив в известность губернатора области, Дьяченко 24 декабря выступил на  во главе роты 3-го Восточно-Сибирского батальона численностью 120 человек. Во Владивостоке отряду были приданы два горных орудия.