Хунхузы(Собрание сочинений. Т. I)

Начался обед, лучшей приправой которого были красота, веселость и остроумие хозяйки. Говорили по-английски, переходя иногда на китайский. Ван многого не понимал, но смеялся от всего сердца. Он искренне удивлялся, как могла прекрасная хозяйка справиться со своей ролью и хозяйки и слуги; конечно, весь обед был приготовлен заранее и стоял готовым в соседнем помещении, но все-таки хозяйка так быстро, так ловко убирала лишнюю посуду и приносила новые кушанья, что приводила Вана в изумление…

— Ну, господа, — сказала хозяйка, — что же у вас такой холодный обед? Давайте-ка его разогреем по-китайски… Давайте играть в хуа-цюань!

Предложение хозяйки было встречено с восторгом; вино налито в бокалы и началась игра. Луис и Ван, сжав правые руки в кулаки и подняв руки, одновременно выкидывали один или несколько пальцев и в тот же момент выкрикивали какую-либо цифру (не более десяти) и прибавляли определенное присловье[13].

«Сань-син!» — «У-куй!» — «Ба-сянь!» — «Лю-шунь!» — Ага, ага, лю-шунь, — горячился Луис, — вы проиграли, г. Ван! Пейте, пейте!

Это Луис угадал сумму выброшенных обоими игроками пальцев: он выбросил два, а Ван выбросил четыре; вместе оказалось шесть — «лю».

— Теперь я хочу играть с вами, г. Ван, — предложила хозяйка.

* * *

«Эр-цзя!» — «Ци-цяо!» — «Цзю-лянь-дэн!» — «И-пин!» «Цюань фу-шоу!» — А, цюань-фу-шоу; цюань-фу-шоу — захлопала хозяйка в ладоши; она угадала: и она, и Ван выбросили по пяти пальцев.

Игра продолжалась, Ван часто проигрывал, пил и пил… В голове у него шумело, но он был радостен и счастлив.

Но дон Луис сделался молчаливым и пасмурным.

— Что мы по-детски играем? Играть — так играть, — сказал он.

— А на что? — спросил Ван.

— Конечно, на деньги!

— Идет! — согласился Ван.

— Почем ставка?

— По десять долларов.

— Идет!

Снова началась игра, и снова проигрывал Ван. Перед Луисом выросла порядочная пачка кредиток, перед притихшей хозяйкой пачка была поменьше.

Вану было очень неприятно проигрывать, но он чувствовал, что остановиться не может.

Вдруг хозяйка встала:

— Ну, господа, довольно! — И, собрав в кучу все деньги, бывшие как перед Луисом, так и перед ней, она положила их перед удивленным Ваном и сказала:

— Прячьте!

— То есть как, зачем прятать?! Ведь вы и г. Лу выиграли эти деньги!

— Что вы, что вы, г. Ван! Неужели я могу допустить, чтобы у меня шла серьезная игра на деньги, да чтобы к тому же гость проиграл… Прячьте, говорят вам! Да не комкайте в карман, а положите аккуратно в бумажник — ваши деньги не заслуживают того, чтобы вы с ними так небрежно обращались!

Вану было и неловко, и легко, и радостно на душе: во-первых все, что он считал потерянным, неожиданно вернулось к нему; а во-вторых, образ пленительной женщины стал еще ярче, еще обаятельнее…

Луис хмуро следил, как Ван прячет деньги. Хозяйка властно, в упор посмотрела на него, и он отвел свои глаза в сторону.

— Ну, господа, отдохнем немного; мы от игры разгорячились… Да вот беда: все я могу сделать, а шампанского заморозить не умею!.. Не поможет ли мне кто-либо из вас, господа?

Ван не вполне понял, о чем идет речь, и недоумевающе молчал.

— С удовольствием, — отвечал Луис.

— Весьма вам признательна; там в кухне под столом в мешке лед, а на столе стоит ваза и шампанское.

Луис ушел в ту дверь, откуда хозяйка приносила кушанье.

В ту же минуту женщина схватила Вана за руку и, приложив палец к губам, быстро повела его в третью дверь, за которой оказалась спальня. Хозяйка подвела Вана к окну, выходившему в переулок. Луна светила и все было отлично видно.

— Здесь, — указала она вниз на навес, — задняя дверь, к которой ведет лестница от кухни. Через час возвращайтесь, — прибавила она, вкладывая что-то в руку Вана. И опять, приложив палец к губам, она потащила гостя назад в столовую.

И было пора, потому что едва они сели и приняли непринужденные позы, как в дверях появился Луис, неся в руках белую блестящую вазу, наполненную льдом, из которой косо торчала головка шампанской бутылки.

Пока Луис раскупоривал бутылку, Ван ощупывал у себя в кармане предмет, переданный хозяйкой.

«Ключ! Да, ключ… Несомненно, от двери, ведущей из переулка в дом…»

Никогда в жизни Ван не испытывал такой радости, такого прилива жизни, как теперь… Вероятно, шампанское подействовало на него — он шутил, смеялся, пел, так что Луис его не узнавал…

Наконец, Луис стал собираться.

— Уже полночь, г. Ван, пора и по домам!

Хозяйка гостей не удерживала; только прощаясь, крепко, по-мужски, пожала руку Вану и выразительно на него посмотрела.

Выйдя на улицу, Луис протянул руку:

— До свиданья, г. Ван; не знаю, увидимся ли мы завтра!

Ван ничего не сказал, но подумал: «И хорошо! Ты теперь мне больше своем не нужен, только будешь мешать!»

Дон Луис подозвал проходившего ночного рикшу, Ван — другого, и они разъехались: один — направо, другой — налево.

Но, проехав немного, Ван остановил рикшу, заплатил ему, и вернулся пешком назад.

Вот и ее дом… Все тихо; сквозь драпировки окон еще виднелся <свет>.

Завернув за угол в переулок, Ван нащупал в кармане ключ. Нет, не потерял… А вдруг не подойдет?.. Тогда, значит, все это сплошная ошибка…