Хуррамабад

— Кто начальник фонтана? — бормотал Беляш. — Я начальник фонтана!.. Ладно… пусть уж… Захочу — выключу… да, Камол?.. а пока пусть, ладно…

2

Трюк, которым Камол-фокусник зарабатывал на жизнь, производил неизменно сильное впечатление на торговцев виноградом, баклажанами и картошкой, которые, сбыв с рук товар, на радостях баловались водочкой в базарной чайхане и были не прочь сыграть в орлянку. Уговорившись и ударив по рукам, Камол доставал из кармана серебряный полтинник двадцать второго года и звонким пропеллером пускал над головой. Поймав его, он вскидывал кулак и, не задумываясь, говорил, как легла монета; а помедлив мгновение, осторожно, словно боясь вспугнуть удачу, раскрывал ладонь… Любой интересующийся мог убедиться в том, что он снова прав. Кое-кто из проигравших высказывал мнение, что Камол-фокусник таинственным, но недобросовестным образом умеет управлять монетой в полете, заставляя ее сделать, если нужно, лишние пол-оборота, — и это превращает честный спор в чистое жульничество.

Однажды Беляш, относившийся к его искусству с суеверным уважением, все-таки спросил у Камола, как ему это удается. «Просто знаю — и все,» - ответил Камол. Беляш спьяну не поверил. «Ну как это! Ну как это — знаешь! — горячился он. — Как это!» Камол бесстрастно пожимал плечами: «Ну знаю — и все! Как будто вижу… понимаешь? Когда подбрасываю — уже вижу. Понимаешь?»

Как ни неприятно было морочить другу голову, а все же не мог он рассказать Беляшу (что знают двое, то знают все!), что владеет одним простым приемом, которому научился в детстве у дедушки Нурали. Прием этот заключался в том, чтобы, ловя монету, зажать ее не всеми пальцами руки, а лишь указательным и безымянным, — а средним прихлопнуть мигом позже, когда уже увидел все, что надо…

— …Давай еще раз! — наступал сейчас на него ражий, налившийся недоброй кровью усатый дангаринец. Он был несказанно расстроен копеечным проигрышем, жаждал отыграться и уже вытребовал у Камола, чтобы тот бросал не заветный свой полтинник, а простой пятак. Впрочем, и с пятаком вот уже три раза подряд получилось то же самое. — Давай, говорю, крути!

— Слушай, брат! — негромко и ласково сказал Камол, которому уже хотелось от него мирно отвязаться. — Хватит, а? Ты вот мне не веришь, а я тебе как брату говорю — я всегда угадываю! Понимаешь?

— Давай! — бычился дангаринец, отчего офицерский ремень на брюхе угрожающе напрягался. — Ты меня опозорить хочешь?! Я проиграл? — проиграл! Ты почему мне отказываешь? А ну-ка держи, держи! — и совал Камолу очередную бумажку. — Давай! А не хочешь так — тогда я сейчас сам буду кидать, а тебя угадывать заставлю!

Это требование вызвало удивленно-одобрительный гул публики, которая, рассевшись за чайниками частью у столиков, частью на топчанах-катах, следила за поединком.

От дангаринца так несло водкой, что впору было закусывать.

— Ну ладно… — Камол развел руками. — Я тебе все сказал, да? — И добавил по-русски: — За подляну не прими, но я тебя предупредил…

Он осторожно, словно от этого напрямую зависел исход дела, плашмя приладил монету на указательный палец, со свистом втянул воздух сквозь гниловатые зубы — и через мгновение пятак желтой жужжащей пчелой взмыл вверх, едва не коснувшись пыльных дырявых листьев старого тутовника.

— Хоп! — сказал Камол, ловя его в кулак.

Он зажмурился и задрал лицо к солнцу. Орел!

— Вот сейчас сам увидишь, что решка, — скучно пообещал он и раскрыл ладонь.

— А-а-а-а! — завопил счастливый дангаринец, хлопая себя по коленкам. — Я же говорил! Ему просто везло! А теперь не повезло! Тоже мне — фокусы!..

Хмуро улыбаясь, Камол отдал проигранные напоследок деньги и побрел к своему столику.

— Чайник новый неси, — сказал он шустрому мальчишке, который работал у чайханщика Фируза подавальщиком. — Плов готов?

— Нет, устод… — огорченно покачал головой пацан. — Через час, не раньше. Устод, а вы еще будете фокусы показывать?

— Э! Что такое! Лучше конфет давай, — не всерьез рассердился Камол. — Парварду давай, нават давай!

И небрежно бросил на стол одну из выигранных бумажек.

Мальчишка бегом притащил заказанное — поставил чайник, свежую пиалу, тарелочку со сладостями, — и высыпал на стол сдачу, из которой Камол, успокоительно кивнув, небрежно придвинул ему ровно половину, принеся тем самым необходимую жертву, гарантирующую продление удачи.

— Спасибо, устод! — весело сказал мальчик. — А вы меня научите монету кидать?

Камол отмахнулся. Мальчишка подхватил грязную пиалу и исчез, оставив вместо себя небольшой вихрь потревоженного воздуха.

3

Было тепло, солнце грело серый асфальт и сверкало в лужах, где барахтались воробьи. Камол-фокусник щурился, посасывая мучнистый сладкий камушек парварды. Он выглядел вполне довольным. Даже глубокие морщины по бокам крючковатого носа, казавшиеся на его смуглом скуластом лице черными прорезями, немного разгладились.