Хутор Дикий

– Если дослушаете диктофон, все поймете. У меня есть еще любопытная запись беседы с Гонтарями на хуторе…

– Мне некогда все это слушать. Объясните покороче!

– Вчера объяснял, когда подписывал у вас документы перед отправкой в военкомат.

– Я не могу помнить все, что подписываю…

Михаил выключил диктофон и попытался коротко объяснить:

– Эта любящая мама сфабриковала за взятку освобождение от службы в армии для сына…

– Так это она?! Почему вы мне сразу не сказали?!

– Не знал, что это имеет значение. Наивно полагаю, что перед законом все равны. И вообще, она его прикрывала юбкой не один раз. Он уже ошалел от такой заботы…

– Вот, видите! А если с парнем действительно что-то случится в армии?!

– Да он здоров! Нужно же ему как-то оправдать перед хуторянами уклонение от службы… Вот он и играет придурка… И сильно переигрывает. Он и здесь может доиграться… Пожалуй, алкоголизм ему уже обеспечен…

– У этой женщины есть влиятельные друзья…

– Влиятельнее прокуратуры?!

– В конце концов, вы же не врач?!

– А я и не устанавливал ему диагноз! Пускай все сделает, что положено по закону. Если областной психиатр подтвердит диагноз, то я заткнусь с чувством исполненного долга, и буду снимать шляпу при встрече с этой скромной женщиной… Правда, тогда мы будем иметь основания направить его на принудительное лечение…

– Ваше упрямство в отстаивании неверной позиции граничит с дерзостью…

– Известно, что факты упрямая вещь…

– Михаил Егорович, не разменивайтесь на мелочи! Как идут дела с расследованием убийства?

– Прошло только три дня!

– Да! Но три дня из десяти – треть срока! Вы не забыли?!

– Помню свои обещания…

– Не обещания, а мой приказ!

Здесь последнее слово всегда оставалось за хозяином кабинета.

Михаил поскорее разделался с текущими делами и выехал в село Рябошапки. Он намеревался поговорить с Евгенией Цурко и братом Гавриленко. Ему почему-то не хотелось расспрашивать самого Виктора Гавриленко о бывшей жене.

Детский сад размещался в здании, построенном по типовому проекту и окруженном большим парком с открытыми солнцу площадками для игр.

Он быстро отыскал Евгению. Они сели для разговора под навесом от дождя, так как в здании говорить было негде, кроме кабинета директора, а тот был на месте.

Михаилу попытался в который раз объяснить причину своего прихода, но Евгения его остановила. Оказалось, что она хорошо осведомлена о его субботнем посещении хутора.

– Что вы хотели у меня узнать? Где я была в субботу и как я относилась к Алевтине Петровне? Так ведь?!

– Для начала достаточно, – не стал возражать Михаил и встретился взглядом со своей собеседницей.

Ее серые глаза были спокойны, также как и продолговатое лицо с почти мужским носом с горбинкой. Это была современная долговязая девушка двадцати пяти лет с распущенными прямыми волосами, окрашенными хной.

– В субботу я работала здесь. Ночевала у мамы. Из-за плохой погоды мы с сыном остались на воскресенье.

– Кто может подтвердить ваши слова?

– Директор… Сторож. Вообще-то, мы работаем почти каждую субботу… Понимаете, директор готовит кандидатскую диссертацию, а я учусь заочно в пединституте…

– Диссертацию? В сельском детсаде?

– Чему вы удивляетесь? Чтобы заниматься наукой, достаточно иметь голову на плечах и большое желание, а дошкольное воспитание сейчас самое актуальное направление мировой педагогической науки… Он здесь хозяин… Он может на практике проверить свои методические разработки. Я ему помогаю… И другие воспитатели тоже… У Вячеслава Ивановича много научных статей.

– Все это очень интересно, но давайте перейдем ко второму вопросу, который вы сами же сформулировали: ваши отношения с Алевтиной Петровной.

– Вам, наверное, все уже рассказали… У нас на хуторе все про всех знают.

– Мне важен ваш взгляд на события…

– События… события… Собиралась выйти замуж. Мы уже подали документы. Вдруг он потребовал, чтобы я уволилась из детского сада и перешла на другую работу. Это невозможно, тем более нет причин…

– Разве он вам не объяснил причину?

– Нет. Не объяснил. Я могу только догадываться…

– Ревность? – предположил Михаил.

– Глупость! Мужчины странные люди… Считают, что у женщины не может быть профессиональных интересов.

– Возможно, он имел в виду вовсе не вас.

– Вячеслава Ивановича?! Вот это и есть глупость. Нужно знать человека… А потом, как же я? Вещь, которую можно взять, если не лень протянуть руку?!

– Простите за нескромный вопрос: отец ребенка кто-то из них?

– Нет, это совсем другая история и к данному делу не относится…

– А какое отношение имеет расстроенная помолвка к Алевтине Петровне.

– Мне передали, что Алевтина о чем-то разговаривала с моим женихом.

– А что по этому поводу сказал ваш бывший жених?

– Я уже отвечала… Ничего!

– Почему вы решили, что причиной был его разговор с Алевтиной Петровной. Мало ли с кем он мог разговаривать? Да и был ли разговор с Алевтиной? Вы ведь о нем знаете только с чужих слов. Могли бы поговорить с Алевтиной Петровной…

– Мне это в голову не пришло. Я так разозлилась…

– Он женился на другой?

– Да. И очень скоро…