Хуже Дьявола

Когда я подошёл к нему, встретился взглядом с ростовщиком. Он смотрел на меня круглыми от шока и заплаканными от боли глазами, явно находясь в полном непонимании того, что тут вообще происходило.

Тем не менее, когда понял, что я на него смотрю, похоже, всё-таки не выдержал и его прорвало.

- Т-ты вообще п-п-понимаешь, что за п-полчаса натворил на б-больший с-срок, чем я з-з-за пят-тнадцать лет? - он выдавливал из себя слова, преодолевая боль, из-за чего, вероятно, и начал заикаться.

- Прекрасно понимаю, - кивнул я. - Просто я не приемлю полумеры. А теперь пошёл прочь. Найди кого-нибудь, кто окажет тебе первую помощь. Мне бы не хотелось, чтобы после всех моих усилий ты сдох от кровопотери. И помни, что, проболтавшись, ты обречёшь себя на участь куда худшую, чем есть сейчас. Нил, пусти его.

- Да, господин.

Проводив взглядом ковыляющего куда-то к выходу из окружённой высоким забором территории ростовщика, я махнул Нилу свободной рукой и мы вдвоём, плюс закинутый мне на плечо белобрысый, тоже зашагали прочь от уже начинавшего дымить склада.

- Скажи, Нил, - произнёс я через пару минут молчания. - Сейчас ты жалеешь, что последовал за мной?

- Я считаю, что мне стоило бы подумать подольше над вашим предложением, - ответил он после недолгого молчания. - Но я уже видел, как вы убивали, и с какой жестокостью относились к тем людям вчера в офисе. Сегодня их было больше и было больше жестокости. Но я знал, что будет примерно так.

- Ты бы хотел изменить свой выбор?

- Нет. Я не идиот, господин, и я давным-давно не питаю красочных иллюзий о прекрасном мире вокруг нас. Я родился в Некрии. Это малюсенький городок на западе, построенный, чтобы обслуживать пятую магическую башню ветви Инферно. Однако когда мне было три, башню перенесли в другое место, а про нас никто даже не вспомнил.

Город быстро нищал, к сожалению мы не могли уехать, так как на это не было денег. Потом отца убили посреди бела дня какие-то отморозки из-за сумки продуктов. Мать заболела чахоткой. Обо мне и младшей сестре заботился старший брат, заставлял нас учиться, чтобы мы были грамотны и могли потом найти нормальную работу. Пять лет назад он умер от переработок. Сестра умерла ещё через год, заразившись чахоткой от мамы.

А потом на Некрию снизошло благословение в виде вашего отца. Для всех оставшихся жителей он оплатил переезд в столицу, для детей вроде меня – школы, для тех, кто уже не мог работать – дома престарелых, для больных – лечение. К моей маме приходил маг из ветви Танатоса, и всего за неделю излечил болезнь, которая мучила её почти десять лет.

Сейчас она живёт в своей маленькой квартирке на окраине. Пока работал на жалование, отправлял ей бо́льшую часть, так как одевали и кормили меня в особняке бесплатно. А сейчас надеюсь помогать ей с тех средств, что удалось скопить.

Я решил, что положу свою жизнь на то, чтобы хоть как-то отплатить роду Гремор. Вашему отцу, а после того, как его не стало, вам, господин. И мне плевать, даже если это была всего лишь формальная благотворительная акция.

Я не знаю ваших планов и, честно сказать, вы меня очень сильно пугаете. Но это не важно. Ваша семья была единственными, кто вспомнил о нас и помог тогда, когда уже казалось, что надежда исчезла. И я не отступлю от своего обещания только потому, что мне немного страшно.

- Понятно, - кивнул я, действительно внимательно выслушав его историю. - Можешь не переживать, твоя мама не останется без помощи. Более того, скоро ты сможешь перевезти её с окраины в хорошую квартиру в центре Пандеи. Просто продолжай делать то, что делал до этого. Думай, когда надо думать, и делай, когда надо делать.

- Да, господин.

- Хорошо.

Он был действительно очень умным парнем. Понимал если не всё, то очень многое. И, тем не менее, решил следовать за мной, несмотря на то, что я сейчас был на дне аристократической иерархии, и несмотря на те мои дела, что я творил эти два дня. Это стоило куда дороже, чем тупое подчинение.

На одном из соседних заброшенных складов мы нашли большой плотный мешок из-под муки и, чтобы белобрысый, обвязанный верёвками как вяленая колбаска, не так бросался в глаза случайным прохожим. А потом осторожно, какими-то закоулками и обходными путями, отошли от горящего склада на пару километров.

Только тогда, найдя очередной полузаброшенный дом и выломав дверь в его подвал, я решил, наконец, заняться своей живой ношей.

Усадил белобрысого у стены и стянул с него мешок. После того, как ростовщик ушёл, он начал брыкаться и выкрикивать угрозы, так что пришлось вставить ему в рот кляп и вырубить. А потом периодически, когда он начинал дёргаться в своём мешке, добавлять ещё.

На этот раз я уже растормошил его сам, правда кляп пока не вытаскивал. Мне не нужно было, чтобы он своими криками всполошил всю округу. Через пару минут он пришёл в себя, почти сразу же уставившись на меня всё таким же гневным, как в первую секунду, взглядом, начав мычать и дёргаться в своих путах.

За его спиной начала быстро формироваться пентаграмма призыва.