Хуже и быть не может

– Ничего не делать! Полицию вызывайте. Сейчас буду. Чтоб он провалился этот лифт! – рявкнул начальник охраны, вставая с мягкой уютной кровати и нажимая на кнопку выключения на пульте телевизора. Посмотрел бокс! Ничего не скажешь. Провел приятный вечерок перед голубым экраном. Отставной майор с тоской бросил взгляд на запотевшую бутылку пива и порезанную тоненько, как он любит, красную рыбу и жирные куски, воблы. Отдохнул после рабочего дня, расслабился, черт бы их всех побрал! Порывшись в кармане пиджака, майор нашел нужную визитку и набрал номер.

– Прохоров слушает! – ответил знакомый голос. Выслушав собеседника, следователь разразился потоком брани, относящейся не к звонившему, а к всеобщему мировому пространству со всем его несовершенством и идиотизмом. Майор улыбнулся. Ишь, как его пробрало. Видать, это дело вконец измотало следователя. Не выпитое пиво и пропущенный бокс, оказывается, не самое неприятное, что может случиться с человеком. Кому-то намного хуже – расшатанные нервы, чувство безысходности и ежедневные нокауты и нокдауны, получаемые не на ринге, а в кабинете у начальства.

Ощущая неприятное чувство дежавю, Прохоров тупо смотрел в кабину лифта. Задержанного уже увели, но фото, сделанные при задержании, говорили сами за себя. Еще один «пришелец», посланный непонятно кем, с целью окончательно свести с ума следователя следственного отдела прокуратуры. Может это заговор?

С фото на Прохорова смотрел мужик в странном балахоне, связанный, с кляпом во рту. Глаза безумные, но это-то как раз понятно, любой обезумеет в подобной ситуации. У мужика явно совсем недавно изуродованы руки, вон все тряпки, которыми они замотаны, в крови. На лбу надпись, сделанная чем-то черным, «Убийца». Ребята, которые проводили задержание, сказали, что мужик больной на всю голову. Орет непонятные слова, плюется. Даже кусаться пытался, когда его в скорую сажали. А еще сказали, только это как-то уж совсем странно, даже в протокол включать не стали, что у мужика глаза зеленым светятся, как сигнал светофора. Может все свихнулись? Какой-то неизвестный вирус, лишающий людей рассудка. Как в фильмах и книжках про постапокалипсис. Страшная эпидемия, уничтожающая все человечество.

Вздохнув, следователь подошел к начальнику охраны.

– Записи с камер наблюдения дадите?

Начальник улыбнулся.

– Само собой. Считайте, для вас их и делаем, – он рассмеялся собственной шутке. Прохоров страдальчески посмотрел на веселящегося майора. Ему, что, он сейчас домой поедет, телек смотреть или спать. А Прохорову сейчас в больницу тащиться, к плюющемуся психу с глазами светофорами. Господи, ну что у него за работа? Если бы этого явно невменяемого кадра нашли в любом другом месте, Прохоров даже не узнал бы о его существовании. Но ведь надо было такому чуду появиться именно в этом проклятом лифте! Взорвать его, что ли к чертовой бабушке? Или поджечь? Интересно, можно поджечь один лифт, чтобы больше ничего не загорелось? Тьфу! Господи, о чем он думает? Это его это дело до таких мыслей довело. У него у самого скоро глаза светиться будут, причем не только зеленым, а всеми цветами светофора по очереди.

Глава 24. Там же и те же

29 апреля

Всю ночь следователю снились несущиеся за ним паровозы со светящимися фарами всевозможных цветов от фиолетового и до оранжевого. Только он успевал убежать от одного, как тут же откуда-то появлялся следующий и так вновь и вновь. Наутро, проснувшись разбитым и измученным, Прохоров поехал в управление.

Мужик из лифта был точно шизик. Явный кандидат для психушки. Правда, накачанный обезболивающими и успокоительными, он не кусался и не плевался, но бормотал что-то невразумительное. Какая-то абракадабра, рожденная, видимо, его воспаленным мозгом. Вызванный эксперт-криминолог, взял отпечатки пальцев, образец черного вещества, которым была сделана надпись. Выглядел задержанный страшно. Лицо худющее, тонкий длинный нос, загнутый крючком. Глаза, как и предполагал Прохоров, не светились, но смотрели на все вокруг с такой злобой и ненавистью, что становилось не по себе. На обеих руках отрублено по два пальца. Врач сказал, что не далее как несколько часов назад. Острым лезвием, по одному удару на каждую руку. Одежда и обувь тоже странная престранная. Прохоров даже позвонил Синицыну. Попросил позвонить дядьке историку, что бы приехал, на этот раз в частном порядке, взглянул. Пусть фанат древности порадуется. Может, скажет чего дельное.

Через час, после прихода Прохорова на работу, в кабинет влетел один из его ребят с глазами, вылезающими из орбит, от возбуждения:

– Иван Степанович! Пойдемте скорее! Посмотрите, что на записи, которую вам Вчера дали! Ни за что не догадаетесь! – тараторил подчиненный. Видимо теперь все, кто окружал следователя, слегка слетали с катушек. «Может это я с ума сошел? А вокруг все нормально. Тихая мирная жизнь. Никаких мертвых рыцарей. Никаких сумасшедших с отрубленными пальцами и светящимися глазами».