Хуже не будет

Снег осыпал пышные кроны разлапистых сосен, оседал на проводах, пудрил траву, замазывал черноту на дороге. Первый снег – это последний штрих осени, дальше будет зима с ее белой мазней.

Глядя в окно, Кирилл чувствовал себя медведем. Спячка ему не грозила, но берлогу на зиму он себе приготовил. И не где-нибудь, а в элитном месте – в районе Воробьевых гор, в доме с видом на сосновую рощу. И квартира пятикомнатная, как того хотела Инга. Правда, пришлось брать вариант «под ключ», что не очень нравилось Инге, поскольку ее не совсем устраивал дизайн готового жилища. Но тем не менее отделочные работы произведены качественно, и ее фантазия сразу смогла переключиться на выбор мебели. Денег потратили кучу, но в каминный зал до сих пор не совсем обставлен – кожаный уголок все еще изготавливается на фабрике.

Хорошо хоть барную стойку на днях собрали. Вчера они с Ингой сидели за ней на высоких массивных стульях, сочиняли рецепты коктейлей. Досочинялись до того, что Ингу пришлось относить в постель на руках. К счастью, спальный гарнитур установили в комнате неделю назад.

И у мамы все хорошо. Комната у нее большая, светлая, и обстановка как в лучших домах. Единственно, придется заменить кровать, когда будет готова другая, изготавливаемая сейчас по спецзаказу, – такая, чтобы ложе могло трансформироваться в удобное кресло, с которого можно перебраться в коляску без посторонней помощи. У мамы есть сиделка, но все-таки ей очень хочется обходиться без посторонней помощи…

Сиделка жила неподалеку, но сегодня воскресенье, и Кирилл разрешил ей отдохнуть до обеда. Он уже был у мамы, пожелал ей доброго утра, обслужил ее, пересадил в каталку, и сейчас она уже на кухне, готовит завтрак. Он хотел сделать это сам, но мама не хочет чувствовать себя ущербной, а кухня большая, раздольная для маневров на коляске. И столешницы гарнитура совсем не высокие, как раз такие, как и было задумано.

Мама готовит завтрак, а Инга спит. Понять ее можно: все-таки выходной день сегодня, да и вчерашний экспериментально-творческий вечер еще давал о себе знать.

Во сне, бессознательно пытаясь нащупать Кирилла, Инга перебралась на его половину. На улице студено, но батареи в комнате горячие, теплые воздушные потоки уютно обволакивают девичье тело. Инга в шелковой сорочке, но ей не холодно, поэтому одеяло одним краем у нее в ногах, другим – на полу. А сорочка короткая, и выглядит Инга очень соблазнительно. Воскресенье сегодня, делать нечего – в самый раз напрячь себя приятным и заодно полезным для здоровья делом…

Но стоило только Кириллу прикоснуться к Инге, как она вдруг взорвалась. Подскочив как ужаленная, села, подбирая под себя ноги, в паническом ужасе уставилась на него. Вот она просыпается, страх улетучивается, но растерянность не исчезает.

– Что с тобой? – озадаченно спросил он.

– Горюн твой приснился!.. Его там нет? – с подозрением спросила она, кивком головы показав на дверь.

– Где там?

– Ну, за барной стойкой.

– Пойди, посмотри.

– Пойду.

Она поднялась с постели, босиком по голому полу направилась к двери… Полы теплые, с подогревом, но Инга все равно никогда не ходила босой. Значит, она еще не в себе после кошмарного сна.

Но вот девушка опомнилась, остановилась у самой двери, повернула назад, сунула ноги в пушистые тапочки.

– Это же был сон? – спросила она скорее у себя, чем у него.

– Ну, я когда мимо зала проходил, мне показалось, что за барной стойкой кто-то стоит. Но ведь показалось, – пожал плечами Кирилл.

– Тьфу на тебя!.. И не стоять он должен, а лежать… Нет там никого… Я сейчас!

Из комнаты она вышла шагом, а обратно вбежала. Подняла с пола одеяло, закуталась, легла, спрятав нос в кулачок.

– Ну что? – насмешливо спросил он.

– Да я не в зал ходила… Нет там никого.

– А чего трясешься?

– Представляешь, сидим мы за стойкой, коктейли пробуем, а тут раз, и бармен появляется. И люди в зале танцуют… Я смотрю, бармен – это Горюн. А танцуют эти, ну, Малик, Дима, третий с ними. Вокруг Лизы кружат. Она хохочет, как шизанутая, а они пляшут вокруг нее. Ну, чисто танцы аборигенов… У меня бокал в руках был, раз, и вместе него – пистолет. Я давай в Горюна стрелять. Стреляю, стреляю, да только все мимо. А он смеется… Смеялся, пока ты в него не выстрелил. У тебя сразу вышло. Он упал за стойку, а его козлы разбежались…

– Галопом или рысью разбежались?

– Тебе смешно! – надулась Инга.

– То он тебе в машине приснится, то в школе, – напомнил ей Кирилл. – Теперь вот у нас в баре.

Говорил он весело, но было ему не до смеха. Увы, но кошмар с участием Горюна и его братии снился Инге уже не впервые.

– А тебе ничего не снится?

– Иногда.

– И что тебе снится?

– Цыганка снится.

– С картами?

– Нет, с монистами. Танцует, руками трясет, монисты звенят, юбка веером… И глаза такие страшные-страшные, как будто она меня гипнотизирует.

– И часто это с тобой бывает?

– Да я бы не сказал…

– Цыганка снится к обману. Или к финансовому краху.

– Точно, мне она снилась, когда за нами охотился Горюн. И деньги мы потеряли. Правда, потом нашли.

– Нашли. А Лизка двести штук стащила. Вот тебе и цыганка!.. Больше не снилась?

– Нет.