Хватайся! Рискуй. Играй. Умри (СИ)

— Пусть все люди в нашей стране знают: Кристи Стоун — очень добрый, сентиментальный человек с хрупкой душевной организацией!

Спустя какое-то время Настя вытащила меня из шкафа. Загремела музыка в духе панк-рока. То, что по душе нам, «Биш-Би».

Со мной пообщались все, за исключением Ульяны — ее нет на вечеринке. Настя сказала, что она приедет позже.

Еще нет Андрея. Но удивляться не стоит.

Я много раз доказывал себе, что дружба — предмет достаточно хрупкий. Скольких друзей люди теряют после сильных ссор. Скольких потерял я.

Бывает, стоит оскорбить друга — и все. Его больше нет.

Все-таки лучший друг — отражение в зеркале. Сколько хочешь обижай его, но он никуда не денется.

Бывает, стоит избить друга до полусмерти — и ваша дружба от этого только крепче.

А бывает, трахнешь двоюродную сестру, а вы все по-прежнему — родственники. Это так. Игорь не раз трахал одну из наших сестер. Инцест — для кого-то конец света, а для Волковых — укрепление отношений.

Настя и я переходим в спальню, где и падаю на кровать. Слабость берет свое.

Девушка падает рядом. Видит в руке конверт.

— Что это?

— Письмо от друга, который, по некоторым обстоятельствам, не может поздравить лично.

Кейт улыбается. Прижимается ко мне.

Как же я люблю ее улыбку.

— Счастливый ты человек, Макс. Сегодня с тобой почти все лучшие друзья и парень. И ты перед ними отыграешь замечательный мини-концерт.

— Что? Концерт?

— Да, Макси. Мы под гитару споем несколько песен. Ты же хочешь этого, не так ли?

Вот он — лучший день рождения.

Я, конечно, знал, что придет время, и я перестану ходить на пары. Но что перестану ходить на зачеты — этого никак предвидеть не смог.

Кэти Фокс шла по левую руку, то и дело согревая лицо дыханием в перчатки. Мы, двое третьекурсников, прогуливали зачет по работе в редакции без стыда и угрызений совести.

— Знаешь, я благодарна судьбе, что все-таки поступила в Елабужский, а не Набережночелнинский институт.

Январский денек выдался холодным, лучше стоило бы сидеть на зачете, в тепле и относительном покое.

— Дело в том, Мяукс, что, если бы не поступила сюда, то не встретила бы ни тебя, ни Акси, ни Лей, ни Лешу. Мне невероятно повезло.

— Что сказать, Кэти, что сказать. Наверное, ты права. Крупно повезло и мне.

— Ведь встретить таких, как ты или Акси — само по себе везение. Вы — один на миллион.

Мы один на миллион.

Девятая композиция в самом разгаре

Передо мною, сидящего рядом с Владом, который ласкает и теребонькает гитару, двадцать три человека. Лучшие друзья, друзья и просто знакомые.

Самых лучших друзей у меня осталось только пятеро. Кэти Фокс, Ульяна Гульданова, Анна Эванс, Лили Енот и Павел Рябов. Возлюбленных и того меньше. Только двое.

Один сидит рядом, другой, точнее, другая, — уходит сейчас в угол зала: Настя. Она позади всех разговаривает по телефону и маловероятно, что подозревает о моей любви к ней.

Ох уж это раздвоение личности. Ох уж сложные человеческие чувства.

— На улице играет музыкант

На гитаре любимый рок-н-ролл.

Он у музы — арестант,

Покинувший февральский сон.

Кто-то из этих лиц, что смотрят на меня, может сказать: нельзя любить двоих сразу. Я отвечу: нельзя судить о том, чего не испытывал.

— Его весенние мотивы

В образе гитарных струн

По-весеннему красиво

Трогают нервы людских дум. А я…

Я замолкаю и прошу Влада прекратить играть. Настя роняет телефон, едва стоит на ногах. Упирается в стену.

— Настя, что-то случилось?

Она закрывает лицо ладонями. Я поднимаюсь со стула и иду к ней. Шепчу:

— Телефон ты просто так уронила или что?

Анастасия прижимается к моей груди и всхлипывает.

— Бабушка. Она только что умерла.

Глава 10. Два беспокойных силуэта

Половина двенадцатого. Настя заснула

Я лежу с ней под одним холодным одеялом. В комнате, так же как за окном, темно. Я едва различаю очертания крупных предметов. Не могу заснуть.

Я слышу собственное дыхание.

Ночь со второго декабря на третье.