Хватайся! Рискуй. Играй. Умри (СИ)

Наш друг не осознавал, что его цель была совсем другой. Он делал нас счастливей. Тех, кто, так же как он, питал и питает страсть к музыке. И потерять его — для нас, безусловно, трагедия.

Я обращаюсь ко всем: если настанет момент, когда будете считать, что ваша жизнь бессмысленна, знайте, что вы свой смысл жизни просто не замечаете. Если вы отчаялись его найти, не опускайте руки и, тем более, не накладывайте их на себя. Если вы родились, значит, это кому-нибудь нужно.

Каждый из нас любил и продолжает любить Юру. Кто-то за его скромность. За его вкусы, привычки. За страсть к игре на гитаре и на скрипке. За его паранойю. Или просто за то, что он любил томатный сок.

Этот замечательный и талантливый навсегда двадцатилетний парень, который жил душой, продолжает жить с нами. До тех пор, пока мы его помним».

Дальше я уже был не в состоянии что-либо писать. Опубликовал запись.

На меня начал действовать принцип обязательства и последовательности. Я написал, что нам надо отпустить Юру. Это прочтут десятки тысяч человек, среди которых начнет работу принцип социального доказательства. И люди будут ждать от Макса Остина одного — что он попрощается с лучшим другом, оставит в прошлом. И мне действительно теперь, после этой записи, будет легче отпустить его.

Как подтолкнуть себя к жизни без сигарет? Рассказать всем друзьям и знакомым, что собираешься бросить курить. В таком случае ты будешь обязан или выполнить обещание или облажаться перед людьми. Так и я дал обещание людям, что Юра — в прошлом.

Смартфон убрался в карман, на лицо вновь кинута подушка.

Как это странно. Считать, что человека больше нет, когда он там, в зале. Лежит себе, разлагается. Но он есть.

Есть же, твою мать.

Да, труп не откроет глаза, ну и что?

И гитара. И скрипка. Разве это не Юра? Это тоже он.

Его письмо, одежда, подушка у меня на голове, все его вещи — он.

Почему тогда его нет?

Приятно осознавать, что там, после смерти, тебя кто-то ждет

Так же приятно, как снова сидеть за ударной установкой в своей студии и пытаться что-то сыграть.

Я просто жму на педаль бас-барабана в темпе бьющегося сердца. И наслаждаюсь звуком. Биение моего сердца разносится по всей студии квартиры. Оно еще стучит.

Но я чувствую, чувствую, как угасаю. Мне кажется, я прожег тысячи сердец. И тысяча первое — оно последнее — догорает сейчас.

Вечер девятого января. Через два часа последний путь до Казани, а там до Елабуги. Последний раз родные стены университета.

Слишком устал.

Я прожег свою жизнь.

Замедляю темп. Сердце бьется медленнее, медленнее. Еще медленнее.

Еще.

Сердце замерло.

Настало время.

Поднимаюсь со стула и выхожу из студии в зал. Хватаю сумку и бросаю ее на плечо. От тяжести чуть не падаю.

Тихие шаги Лиса. Он появляется из спальни в серой пижаме, с растрепанными блондинистыми волосами. Выглядит, словно заболел или не спал пять ночей. Правая рука держит лист бумаги.

— Я прочел письмо Юры.

У меня это вызывает неподдельный интерес.

— И что он написал?

Лис молчит. Спрашивает:

— И это все? Ты уезжаешь, да? Ты все-таки бросаешь меня.

— Ты сам не пожелал ехать со мной.

— Сколько тебе осталось? Тебе какая-то учеба важнее, чем я? Ты готов потратить еще две недели впустую?

Иду в коридор. Говорю: