Хватит ли на всех пирацетама

- Вот вы послуш у мэне. Сочиняемс..."По дебрям шныряли будущие бифштексы и отбивные, а в гнездах парились будущие омлеты". Каково? Гэниально!

- Гм-гм, - покашлял я, пытаясь привлечь его внимание. Поварята стояли, потупив глаза.

-... А вот ишо, так скать. "В свете дней прошедших лет сочинил такой куплет: вот он я, а вот он лес, что расплылся до небес, заслонив и люд и смрад; всякий рад, а я не рад". Так-то вота.

- Извините пожалуйста! - уже громко сказал я. Патетический карандаш в руке его дрогнул. - Меня зовут Феодос Блюмбель и я прилетел...

Вздрогнул сам Дегустатор.

- Хорошо, - проговорил он. - "Повылазили жлобы, здоровенные столбы и попёрли, и попёрли в кан-це-ля-ри-ю!" Значить, Блюмбель? - переспросил. Прэвосходно, прэвосходно! Мне о тебе Помидур тут приходил, орал чего-то, руками размахивал, скотина... Эй, робяты! - обратился он к мальчишкам-практикантам. - Там ничего спробовать не надо?

- Нет, - робко ответил кто-то. - Только остывшее суп-пространство с неравномерным непериодическим распределением твердообразной материи. Если, правда, подогреть с помощью турбулентной конвекции.

- Не-а, - глухо отозвался Дегустатор и, неожиданно заметив Васю Заодно, воскликнул: - Васек! А как тамочки с тортом делишечки, э?

Вася погрустнел и ответил:

- Я никак не могу найти коэффициент при минус первом члене лорановском разложении в ряд функции добротности услада в зависимости от сахарин-переменной.

Дегустатор зло поднатужился и, оторвавшись от подушек, сел кровати.

- Че вы мене здеся цифрами оперируете, - нахально.(Я, о-прежнему, как дурак стоял у порога)- У мене... аа... своих хватает покамись, - он покрутил пальцами у виска и неожиданно обратился ко мне: - Блюмбель, садись, потолкуем о том, ээ... о сем, - он похлопал ладошкой по одеялу возле себя, как иногда подзывают собачек. Я подошел чуток и облокотился о стену. Мне тоже стало грустно.

- И мне, - срыгнув, сказал Дегустатор, - мне теперича, Блюмбель, уже все отысячечертело. А вот раньше, еще в самобытность мою коммерческим директором пивзавода... Эх, что за люди теперь пошли! Нисколько не уважают. А ведь меня выжигали хваленым жэлезом!.. Что? Я что-то неправильно сказал? - он часто замигал ресницами. - А, извините! Меня выжигали паленым жэлезом...

- Самокритика, - буркнул один из поварят.

- Что?.. Да, и самокритика. Все в совокупности нещадно подорвало мой организм, - он полез рукой под подушку, вытащил кусок хлеба и стал противно жевать.

Мне стало дурно.

- Кухня в нашей жизни занимает важное место, - проговорил этот гурман, вытаскивая пальцами кусок изо рта. - ...Блюмбель! А ведь чуть не забыл, зараза, о чем просили! Не представил однополчан моих, - он указал на перешептывающихся практикантов и стал перечислять, загибая пальцы. Эта Зажеватью, эта Зажирни, эта вота братья меж собой: Жрун, Жрунишка и Пожирушка, а также их Жратишка, дале след Пузонберг, Превкушан и Едокцман, ну и с ними, само собой, Васек Заодно.

- Наконец-то! - громко воскликнул Вася и взял меня за руку. - Я вас провожу до гостиницы?

Голова раскалывалась, мои мозги кто-то мешал миксером.

- Если можно, - еле выдавил я.

- Куда вы мои други, в какие края полетели? - закудахтал нам вслед Дегустатор.

Обратной дороги я не запомнил, да и не смог бы. Вначале я еще слушал аккуратного Василия, а потом... не помню.

- Забудьте про Порфирия, - говорил он. - Хорошо, что он назвать меня не забыл - а то бы до вечера мучились. Теперь-то уж все позади. Новый день - новая песня. Завтра поступаете в ведомство принца; а с нас что возьмешь? - у нас докука...

Едва забравшись в свой номер, не раздеваясь, я рухнул на кровать.

Глава третья

Так для меня начался третий день. Неужели уж третий!? Значит и время бежит со скоростью света. Безобразие...

В неловкой позе я лежал, присохнув к дивану: жарища, по онемевшей щеке ползут вылезшие изо-рта слюни, все плечо в оттисках бугорчатого петроглифа, - короче, обыкновенные ощущения ожившего мертвеца.

Бу-б-бу-бум,бубумс, - затрещал колокольный звон на грани сознательной слышимости. Будильник, наверное. Мамочки, каждый день новое - устаешь удивляться. Иной раз не знаешь что и думать. Бумс-убум! Помилуй мя, нерадивого за строптивое непослушание.

Плечо?!? Оголенное плечо? Я плохо соображал, но отлично помнил, как накануне бухнулся спать в верхней одежде. Последняя - это я видел сейчас собственными глазами - выглаженная свисала со спинки стула. А ну и а что тут такого. Дуремония!

С трудом встав, я бессильно доплелся до холодильника и сделал хороший глоток газировки. Ох и сны вы мои соники. После таких сеансов я точно сомнамбула, и мозги набекрень, и сонно воротит в кювет. Проклятый сладкий воздух!

Я сделал еще глоток. Стало легче. Потом походил по комнате, пару раз дрыгнул руками-ногами в качестве разминки. Потом почитал свежую газету. Потом... Потом... Потом опять повалялся в постели. Наконец, испытанный метод сработал: естество избавляется от недостатка и пресыщения. Организм стал отчаянно отказываться от безделья.