Хвост

И правда: всё было при Ягодецком – стать, рост, ум. Одного не доставало – бездонного портмоне. Доходы были средние, а, значит, и необходимые траты для войны на любовном фронте скромные. И чем дальше длились отношения Ягодецкого с начитанной любовницей, тем больше требовалось прилагать усилий чтобы одерживать временные победы. Настал и такой день, когда запросы любовницы превысили допустимые, а всего-то попросила она свозить её в один ресторан в честь юбилея их отношений. Вышла неприятная сцена. Ягодецкий покинул квартиру любовницы, так ни к чему и не приступив. На его несчастье он забыл у возлюбленной телефон и зонт. Вернулся за ними. Телефон и зонт ему вернули молча.

Весь ужас начался по какому-то чудовищному совпадению, как только захлопнулась за ним дверь. На телефон позвонила жена и сказала, что домой он может не торопиться, а начинать подыскивать себе жильё, потому что она всё знает. Посмотрел Ягодецкий в лужу на асфальте, увидел своё отражение, пнул его носком начищенного туфля. Но, вместо ожидаемых брызг в разные стороны, получился – «бултых». Лужа скрывала незакреплённый должным образом чугунный люк. Ягодецкий угодил в него и утонул. Были свидетели, зеваки. Жена приехала к нему в морг заплаканная, заплаканной была и на похоронах, пока на поминках к ней не подошёл симпатичный коллега покойного мужа. Вторая половина поминок напоминала сватовство: гости удивлялись, умилялись, уплетали обильное угощение и хвалили танцующую в паре вдову. Портрет покойника кто-то заботливо положил на налитую ему рюмку, как будто это был жених, который напился на собственной свадьбе и уснул в салате. Через девять месяцев вдова родила ребёночка и подала на алименты, а начитанная любовница, как говорят, вышла замуж за того самого молодого симпатичного коллегу покойного Ягодецкого и тоже родила в положенный срок, и сразу – двойню. А молодой папаша от ужаса задумался, идя по улице, и тоже свалился в тот самый злополучный коллектор. Про его дальнейшую судьбу я ничего не знаю. Сам я хожу другой дорогой и смотрю под ноги.

Прыщ

В прошлую субботу Тимофей Полупьянов благополучно женился, а могло бы всё повернуться иначе, и ходил бы тогда Тимофей, как и прежде вольным человеком с чистой душой. Но обо всём по порядку: в свадебное утро пришли друзья новобрачных поздравлять и обомлели: на римском носу Тимофея красовался здоровенный прыщ. Невеста вся в слезах, сопли о фату вытирает, замуж уже не хочет, её родственники уговаривают и что-то тёмное в рюмочку наливают. Тимофей у порога вертится, видом своим пугает, его в шею гонят – смех, да и только, а никто не смеётся. Всё куплено загодя, наготовлено на сотню гостей, деньги потрачены, а организм жениха такой фортель выкинул, допустил нарыв на видном месте. Кто-то из знающих медицину предложил свозить жениха в больницу, но находились и такие голоса, какие возражали против такой помощи и предлагали залепить прыщ лейкопластырем, а сверху наложить маскирующий крем «Балет». Пока судили и рядили, Тимофеев как бы случайно обнял подружку невесты. «Ну, обнял и обнял, – можете сказать вы, – стоить ли подобную мелочь выносить на общественный суд?» Может и не стоит. Вполне понятно, что дело молодое. Да не сошла такая вольность Тимофею Полупьянову. Не посмотрели гости со стороны невесты, что жених в свадебном костюме, а не в подштанниках. Нахлобучили ему по физиономии от всей души и за всё хорошее. Рубашку юшкой забрызгали… В общем, дали ему тумаков. Радуйся! Потом умываться повели. Харю Тимофею оттёрли вафельным полотенцем, глядь, а прыща на носу, как и не бывало. Исчезла болячка! Может, показалось. Невесту позвали, чтобы обрадовать. Она сразу и явилась, будто за дверью стояла, а радостью не засияла, потому как синяк под глазом жениха и оторванный воротник пиджака перевешивали исчезнувший бесследно прыщ. И можно было подумать, что теперь-то никакой свадьбы не будет. Да не тут-то было. Стукнула невеста каблучком и объявила всем, что свадебный кортеж отъезжает через пятнадцать минут. Тимофея переодели, залепили, где надо пластырем, наложили слои крема «Балет» и увезли в загс. После торжественной росписи началось гуляние. Физиономия Тимофея снова претерпела изменения. Но это ничего, с этим можно жить. Для «медового месяца» важно другое. Правда же?..

Часовая фамилия

Есть на свете фамилии уничижительные, не благозвучные, а, между тем, люди, носящие их, живут жизнью интересной, художественной; сколачивают даже внушительный капиталец, на вроде купца Синебрюхова. И как полная их противоположность, существуют фамилии значительные, можно сказать, вельможные. Но толку от них, самим носителям, решительно никакого. Близок локоток, а не откусить.

Звёзды тоже светят, как какая-нибудь Ригель. А ты попробуй от неё согреться в наших широтах, так и околеть не долго пока чего-то там от неё дождёшься; впрочем, в других широтах тоже толку не будет: звезда Ригель далеко, и мы ей – седьмая вода на киселе.