Хвост павлина

— Я пойду погляжу, — говорит Заяц. — Может, они там ходят другой дорогой?

Вышел он на полянку, вокруг походил, назад возвращается. Я уже и потеснился, чтобы место ему освободить, как вдруг слышу — Хорек кричит:

— Рыжий!

Упал Заяц на землю, по сторонам оглядывается. Но по сторонам никого нет.

— Рыжий! — кричит Хорек.

А за ним и Сурок:

— Рыжий!

Только я один ничего не понимаю.

— Кого травим? — спрашиваю ребят.

— Ты что — не видишь? Вот этого! — И показывают на Зайца.

А Заяц, видно, и сам смекнул — не в первый раз на охоте. Сидит, прикрылся ушами, а глазами водит по сторонам. Никогда я не думал, что у Зайца такие большие глаза. И круглые, как капуста.

— Это вы меня, ребята? — спрашивает Заяц и жмется к земле.

— Тебя! — кричит Сурок. — Тебя, рыжего!

Глаза у Зайца стали еще круглей, и такими большими, что в них сразу поместились мы все, со всеми нашими кустиками.

— Какой же я вам рыжий, ребята? — тихо сказал Заяц. — Я просто серый, обыкновенный, как все.

— Рыжий! — кричит Сурок.

— Рыжий! — кричит Хорек.

Никуда от них не сбежишь, не спрячешься.

— Вы же меня знаете, ребята, — объясняет Заяц, а у самого даже уши дрожат. — Я же серый, это только сверху немножко выгорело.

— Рыжий красного спросил, где ты бороду красил? — пропел Хорек, покатываясь от смеха.

— Я на солнышке лежал, кверху бороду держал! — подхватил Сурок.

— Ну что вы, какая у меня борода? — сказал Заяц, и мы все исчезли из его глаз — такими они стали мутными. — А если у меня шкура… немножко… так внутри я ж совсем не такой…

— Такой! — крикнул Хорек.

— Такой-сякой! — крикнул Сурок.

А я добавил, вспомнив, как травили Медведя:

— Рыжая кандала, тебя кошка родила!

Услышав про кошку. Заяц вскочил, но тут же снова упал на землю.

— Не верите? — крикнул он и заплакал.

Слезы текли у него по шерсти, она становилась мокрой и торчала клочьями, так что на Зайца было смешно смотреть.

И мы хором крикнули: «Рыжий!», и опять крикнули: «Рыжий!», и опять крикнули, и опять.

А он все мокрел и мокрел от своих слез, и шерсть у него все больше торчала клочьями. И он катался по земле, которая к нему прилипала, так что уже нельзя было определить его цвет.

— Не верите? — плакал он. — Почему же вы мне не верите? Ну почему? Почему?

Конечно, мы верили ему. Но охота есть охота.

ОТДЫХ НА БЕРЕГУ

Я специально пришел пораньше, когда на берегу еще никого не было. Я сидел в высокой траве и смотрел на море, которое у нас называли речкой, но у речки должен быть еще один берег, а я не видел другого берега. Может быть, я просто плохо видел.

Я сидел и смотрел на море. Потом подошел Геккон.

— Отдыхаем? — спросил Геккон.

— Отдыхаем, — ответил я.

— Море сегодня спокойное, — сказал Геккон.

— Только течение быстрое, того я гляди все утечет. — Море у нас текло слева направо.

— Не утечет, — сказал Геккон, — можешь не волноваться. — И тут он меня проглотил.

— Сегодня хорошее утро, — сказал я. — Интересно, какой будет день?

Я почувствовал, что он растянулся на траве, и тоже растянулся. Так мы лежали и разговаривали — о том, о сем, ни о чем существенном.

— Отдыхаем? — я узнал голос Оцелота. Он иногда приходил на берег, но старался держаться поближе к лесу, подальше от воды.

— Отдыхаем, — ответили мы с Гекконом.

— Море сегодня спокойное, — сказал Геккон.

— Река, — коротко бросил Оцелот. Он, вероятно, видел другой берег.

— Течение только быстрое, — сказал я. — Того и гляди утечет.

— Не утечет, — сказал Геккон. — Море не утечет.

— Река, — опять возразил Оцелот и проглотил Геккона.

Вернее, он проглотил нас с Гекконом, потому что Геккон еще раньше проглотил меня.

— Утро сегодня хорошее, — сказал я.

— Да, — сказал Геккон. — Утро просто на редкость.

Оцелот лежал на траве, его пригревало солнышко, и мы с Гекконом грелись в этом тепле.

— Отдыхаем? — это был голос Каймана.

— А? Да, да… — мы почувствовали, как вскочил Оцелот.

— Море сегодня спокойное, — сказал Геккон.

— Только течение быстрое, — сказал я, — того и гляди утечет.

— Море не утечет, — сказал Геккон.

— Река, — стоял на своем Оцелот.

— Конечно, река, — подтвердил Кайман и проглотил Оцелота.

А так как раньше Оцелот проглотил Геккона, а еще раньше Геккон проглотил меня, то получилось, что Кайман проглотил нас троих. И мы все четверо растянулись на солнышке.

— Утро сегодня хорошее, — сказал я.

— Какое там утро! — буркнул Кайман. — День в самом разгаре. Такая жара… Пойти, что ли, искупаться?..

И тут мы все переполошились. Мы привыкли отдыхать на берегу, но лезть в это море или реку — или как там оно называется — нет уж, извините! Хорошо Кайману, ему не привыкать, для него, крокодила, вода — одно удовольствие. А как быть Оцелоту, сухопутной кошке, как быть Геккону, сухопутной ящерице, и, главное, как быть мне, сухопутному муравью?

— Спасите! Тонем! — крикнули мы и полезли в воду — все четверо.

КОГДА ЕХИДНА НЕ БЫЛА ЕХИДНОЙ