Хвост павлина

Фразу, конечно, можно перестроить — чтобы не опускаться по лестнице, а, наоборот, двигаться вверх:

«Служащий бегемоту главной пищей,

лотос считался ИЗОБРАЖЕНИЕМ БОЖЕСТВА

И БЫЛ ЧТИМ РЕЛИГИЕЙ ДРЕВНИХ НАРОДОВ».

Как будто мы возвеличиваем лотос, вспоминая его блестящую родословную, но величия не получается. Фальшивое возвеличивание — это падение еще ниже.

Лестница, ведущая вверх, это одновременно и вниз ведущая лестница. На одном ее конце — лотосопоклонники, распростертые ниц, а на другом бегемоты, спокойно жующие лотос.

ПЕРВЫЕ БАСНИ

На стенах пещер первобытные люди рисовали свои первые басни…

Они рисовали мамонта и пещерного медведя, и быка, опустившего голову в глубокой задумчивости.

Мамонт был грозен, но в том, как изображали его, явно сквозила ирония. Какое-то едва заметное нарушение пропорций, которое сводило на нет его величие и вызывало у зрителя не обычный и естественный страх, а скорее скептическую улыбку. И пещерный медведь чувствовал себя как-то неуютно в пещере, словно боялся, что его выгонят, и все порывался встать и уйти, но со стены ему трудно было уйти, потому что он был на ней нарисован. А уж о быках нечего и говорить: вся их задумчивость сводилась к тому, чтобы прикрыть отсутствие каких-либо мыслей.

И все это было видно с первого взгляда — таковы были басни, нарисованные на пещерной стене.

Трудность состояла в том, что зверя надо было изобразить так, чтобы он был похож и на себя — и вместе с тем немножко не на себя. Например, в волке должно было быть что-то от ягненка, а в удаве — что-то от кролика. И вот это-то превращало рисунок в басню, из которой неизбежно вытекала мораль, хоть она и не была нарисована.

Потом появились устные, а еще позже — письменные басни.

За это время на земле произошли серьезные изменения.

Развенчанные и осмеянные, мамонты частью вымерли, а частью превратились в обыкновенных слонов. Быки не научились думать, зато проявили себя в другой, не менее важной деятельности. Пещерные медведи далеко обходили пещеры, хотя люди уже не жили в пещерах, они жили в городах, где им не угрожали дикие звери.

И все это сделала басня.

Ну, может быть, не все… Но ведь басня всегда допускала преувеличение…

СМЕХ НАД ОСЛОМ

У попа была собака, он ее любил, она съела кусок мяса, он ее убил…

А задолго до этого у древнего философа Хрисиппа был осел. И съел он не кусок мяса, а все фиги с фигового дерева.

Какой-нибудь другой человек, не философ, убил бы такого осла. Но Хрисипп, как истинный философ, только посмеялся над своим бедствием.

— Эй! — крикнул он. — Дайте ему вина — промочить горлышко!

И еще пуще рассмеялся. Так сильно рассмеялся, что тут же покинул белый свет.

С тех пор прошло больше двух тысячелетий. И за это время кто только не смеялся над ослами! Над какими только ослами не смеялись!

Смех над ослами — убийственный смех: он нередко убивает смеющегося.

МНОГОУВАЖАЕМЫЙ ШКАФ

В словарях прошлого века нет слова «престиж», хотя и тогда жили люди престижные, то есть достаточно уважаемые. Но было бы странно услышать в те времена:

— Лев Николаевич землю пашет, потому что это престижно.

— Алексей Максимович в люди пошел, потому что это престижно.

Престиж — это не само уважение, это мода на уважение. Дурака нельзя уважать, но если его принято уважать, ему будут оказывать уважение и всюду кричать, что он умный, даже если он настоящий дуб или шкаф… Помните, у Чехова: «Многоуважаемый шкаф!»

В мире существует закон всемирного притяжения, но одни люди притягивают людей, и их называют душой общества, другие же притягивают только предметы, и их, в зависимости от силы притяжения, называют хапугами, обиралами, рвачами, а то и просто ворами.

Одушевленных притягивают одушевленные, неодушевленных — неодушевленные. Скажи мне, что ты притягиваешь, и я скажу, кто ты.

— Ты меня уважаешь, шкаф?.. Я тебя уважаю…

ЧЕГО НАМ ЖДАТЬ ОТ ДЕТЕЙ?

— Как дела? Как жена, дети? — спросил я у одного из тех, кто ходит гоголем, а пишет гораздо хуже.

— Что — дети! — вздохнул он. — Не зря говорят, что когда природа создает талантливого человека, она отдыхает на его детях.

Мне стало его жаль, и я сказал ему в утешение:

— А может, она уже на тебе отдохнула?

ВЗРОСЛЫЕ ДЕТИ

Все взрослые были когда-то детьми. Они и сейчас остались детьми, хотя это скрывают, чтоб не уронить свое достоинство.

Маленькому не страшно уронить достоинство, он роняет его с небольшой высоты, а каково уронить достоинство большому, взрослому человеку? С высоты двух метров — шмяк! Пожалуй, от достоинства ничего не останется.

Так думают эти взрослые. Они ведь не знают, что достоинство — все равно, что мяч: чем с большей высоты его роняешь, тем оно выше подпрыгивает.

УРАВНЕНИЕ СМЕХОМ

Смех равняет всех — слабых и сильных, робких и смелых, дураков и мудрецов.

И слабые, смеясь, чувствуют себя сильнее, робкие — смелее, и дураки смеются как можно громче, чтобы выглядеть не глупее других, а мудрые только улыбаются, чтоб не выглядеть дураками.

КТО СМЕЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ