Хвост судьбы

— Да думаю, у милорда соизволения испросить на кабанчика. В Хвойнике славных кабанчиков выкормили. Первый снег отметим. Кто знает, позволят ли боги зиму пережить?

— Ты что это? Сон дурной был, что ли?

— Да кто им, снам, верит? Это я совсем дурная стала, — тетушка Фли, кряхтя, начала спускаться по лестнице.

Эри хмыкнул, поправил капюшон. Видимо, погода такая. Все снега ждут. Ум за разум у стариков заходит.

Пять шагов, поворот. Пять шагов, поворот. Конец копейного древка постукивает в такт шагам. Ветер почти стих. Застыло зеркало озера. Что-то на душе нехорошо. Заразила тетка. Добрая она, а ведь тоже иной раз глупит.

Тетушку Эри знал, можно сказать, всю свою жизнь. Не тётушка она, конечно. Но когда сопляка в Озерную привезли, выхаживала, выкармливала. В пору мамкой называть, да все-таки родная мать, хоть и слабо, но помнилась. Да всё равно, тетушка Фли, пусть и не Уоган, но родного септа. Клан Китовой Травы — это сердце рода, но сам септ куда шире. Все в Приозерье родственники. Да и в городах их хватает. И числом клан Китовой Травы славен, и доблестью.

Весьма скучная доблесть — полдня по дозорной площадке выхаживать, но в Озерной каждый свой долг знает.

Вечером Эри бодрился, но когда в глухоночье пришлось из-под одеяла вылезать, мысли совершенно ложные мелькнули. Кому оно надо — наверху во тьме торчать? Ночью никто не явится, да и вообще кому Озерная нужна?

Эри сменил сонного писаря и бодро вышагивал по тесному квадрату площадки до рассвета. Бодро — оттого что стоять было холодно. На рассвете сумрачная тетушка Фли — должно быть тоже не выспалась, принесла горячего питья. Часовой вглядывался в светлеющую дорогу, с наслаждением тянул сладкий взвар, да тут Морверн все удовольствие испортил. Выперся из своего сарая и принялся стену поливать. Тьфу, чтоб он померз быстрей, невежа туповатый.

Дело уже шло к обеду. Милорда с бойцами всё не было. Эри стало уже не по себе. Сидеть в странно просторной столовой было неуютно. Гонорилья к обеду выйти не соизволила. Ясное дело — неприлично девушке трапезу с приживалой разделять. Собственно, со старым писарем ей тоже сидеть не пристало. Молчаливая тетушка Фли отправилась с подносом наверх — кормить благородную затворницу.

Эри по привычке отнес посуду на кухню. Здесь пахло курником.[5] Да еще с душицей. Хороший ужин будет.

Сверху заорал Хухл — едет кто-то. Эри схватился за оружие, глянул в бойницу. Понятно, не орки пожаловали. Староста Делла трясся на своей пегой лошаденке, с ним рядом еще кто-то ехал. Ага — лекарь сельский. Не сильно-то торопятся. Видимо, знают, что лорда еще нет.

Эри поставил копье, вышел во двор. Надо начальственный вид принять. Понятно, что потуги зряшные, но всё же.

— Эй, господин Апери, что привело в Озерную? Хозяин еще не вернулся.

— Да знаем мы, господин Эри, — староста неловко сполз с седла. — Беда у нас случилась.

Эри даже не успел удивиться тому, что его, сопляка, «господином» проименовали. Рожа у обычно улыбчивого старосты была сумрачная, и в тоже время странно торжественная.

— Э, а что там у вас…

— Пал наш милорд, — неожиданно громко и мрачно возвестил староста Апери. — Пал в битве славной с дарком коварным. И герои, защитники наши, все там полегли.

Потрясенный Эри схватился за пояс, не зная, что сказать. Староста понял немой вопрос, махнул рукой:

— Там всё и стряслось. Ушли они, значит, по следу. Это вчера-то. Наши их до Барсучьей теснины проводили. Дальше воины сами двинулись. По-боевому, значит. Лично лорд Уоган наших селян-охотников, стало быть, прогнал. «Опасно», говорит. Ох, предусмотрителен наш лорд был. Всё как по писаному предвидел. Да видно особо матерые и коварные твари попались.

— Да как же? Неужели всех? — ошеломленно прошептал Эри.

— Вшех. Прямо в клошки, — шепеляво заверил лекарь, поглаживая шею своей кобылки. — Шмотреть штрашно. Што не шожрали, то так и рвали.

— По… постой, — Эри пытался сообразить. — А как же вы…

— Так я же и говорю, — староста бросил строгий взгляд на односельчанина. — Ты не перебивай, торопыга. По порядку нужно. Утром у частокола лошадь углядели. Смотрю — это лучника вашего. Того что подлиннее ростом…

Эри слушал и пытался осознать. Значит, утром селяне увидели коня, заподозрили неладное. Собрался десяток охотников поопытнее, пошли к Барсучьей теснине. Долго идти им не пришлось. Среди скал тела и нашли. Вернее, то что от тел воинов Озерной осталось.

— В клошья, — бормотал лекарь. — Обрывки. Шмотреть штрашно.

— Да подожди ты! — рассердился староста. — По всему выходит, вег-дичи хитро петляли, да воинов наших в засаду и заманили. А в теснине-то, среди скал…

— Да разве вег-дичи петляют? — пробормотал Эри.

— Раньше вроде не водилось за ними, — согласился староста. — Теперь приноровились. Наверное, с юга пожаловали. Там повадки иные…

— В клошья! — всхлипнул лекарь. — Ни одной кошточки…

Староста коротко двинул его в ухо. Лекарь покачнулся, крепче ухватился за повод. До Эри долетел запах джина.

— Переживает, — пробормотал староста. — Уж какие увечья за жизнь видел, а таких еще не приходилось…