Хвост виляет собакой

Я полагаю, что Бигл работает над военной пропагандой. Из-за записки, которую написал парень. Почему это такой большой секрет? Тут нет ничего особенного. Во Вьетнаме мы построили телевизионные станции, чтобы транслировать пропаганду. Потом, когда кто-то понял, что у них нет телевизоров, мы дали им телевизоры. На войне люди занимаются пропагандой. В самых разных формах. Если только он не ведет пропаганду для войны, которая, как он знает, будет, но о которой пока никто не знает. В смысле, что кто-то уже решил, что будет война, и нанял Бигла, чтобы он рассказал им, как ее подать. Чтобы они не облажались, как во Вьетнаме.

Я читал книгу «О стратегии: Анализ войны во Вьетнаме» полковника Саммерса, и он, как и многие другие, считает, что Америка не смогла мобилизовать население с помощью пропаганды, и это настоящая причина нашего поражения в войне.

Вот, что нужно держать в секрете: что они уже выбрали войну и собираются ее начать.

Наличие достаточной информации, чтобы сделать такой вывод, приносит нам больше вреда, чем пользы. Кравиц и Бункер, которые умнее меня, понимают, что я это понимаю. И рано или поздно для них это станет неприемлемым. Дэвид Кравиц пытался сказать Мэгги, чтобы она не вмешивалась, еще в самом начале. Но я не знаю, возможно ли не вмешаться.

– Скажи мне, Мэгги, почему? Чего ты хочешь?

– Немного власти, – отвечает она. – Дэвид может поставить крест на моей карьере. Или, что более вероятно, я просто стану немного постарше, и меня уже никто не захочет. Никого это не волнует. Вот и все. В мире нет ни одного человека, которого бы волновала я и моя карьера. Кроме тебя. Сейчас. Но ты не Дэвид Кравиц, не Рэй Старк, не Майк Овиц, не Майкл Айснер, не Дэвид Геффен. Это не жалость к себе, это просто правда. Мне повезло, что я оказалась там, где я есть. Я понимаю это. Но я также понимаю, что все это может исчезнуть. Если у меня будет что-то на Дэвида, что даст мне преимущество, даст мне власть над ним… Я хочу этого. Вот моя правда. Теперь ты меня разлюбишь за это?

– Нет.

Последняя надежда на то, что есть какой-то легкий выход, – дискета. Обычный черный пластик. Неотличимая от любой другой компьютерной дискеты. Без этикетки.

Глава сорок восьмая

К. Г. Бункер пришел примерно к тому же выводу, что и Джозеф Броз.

Его арифметика была несколько иной. Но результат был тем же.

Джон Линкольн Бигл работает по 14 часов в день, 7 дней в неделю над фильмом о войне.

= Джон Линкольн Бигл работает над – войной

или – поскольку это безумие —

над чем-то очень похожим на нее.

Он долго думал о том, чтобы уволить Мэла Тейлора. Ему нравилась логика Дэвида Кравица. В мире, каким его видел Бункер, существовали качества куда более загадочные, чем IQ и образование, а также логически правильные действия. Некоторые люди выигрывали, некоторые проигрывали. Когда-нибудь измерители – психологи, социологи, составители тестов – поймут, что они измеряют не то, что нужно. Они придумают новые причудливые слова для победителей и проигравших, а потом – новые причудливые стандарты для их измерения. Да так и не поймут, что шкала для измерения уже есть, и все, кроме них, знают, что это – деньги и власть.

Но еще сложнее, чем распознание сегодняшних победителей и проигравших, было понимание, как они будут действовать завтра. Или, скорее, какую форму будет иметь завтрашний день, потому что мир постоянно меняется, и те же самые вещи, которые сегодня помогли вам выиграть, сделают вас проигравшим в новом мире, где вы проснетесь завтра утром.

На это в конце концов он и решил сделать ставку.

Бункер случайно узнал, почему Тейлор ненавидел Броза. Об этом ему рассказал Грифф. Это была одна из любимых историй Гриффа. Джо завоевал уважение К. Г., вернув Гриффа домой. Кто бы мог подумать, что Престон Гриффит окажется настолько слабым. Превратится в проклятого слюнявого наркомана. Это тоже было не совсем так. Грифф превратился в циничного, обаятельного, умного наркомана. С большим багажом, немногочисленными иллюзиями и привязанностью к опиуму и его производным, чтобы заглушить боль.

Проклятый Вьетнам. Следующую войну им надо будет провести как следует. Все, кто там повоевал и вернулся, плохо кончили. Кроме, может быть, Джо Броза. И то вряд ли. Джо никогда бы в этом не признался, но ему понадобилось несколько лет после возвращения, чтобы прийти в себя.