Хвост виляет собакой

В общем, вы должны как бы доказывать то, во что люди уже хотят верить, и оправдывать то, что они уже хотят делать.

Глава тридцать первая

Тедди Броуди было не очень сложно найти материал. Не спать всю ночь, читать по диагонали, отмечать абзацы, делать заметки – все это его не напрягало. Даже срыв свидания с Сэм из Анахайма, которая летом работала фитнес-тренером, а зимой – лыжным инструктором, не сильно беспокоил Тедди. Конечно, она привлекала его физически, но это было не то, что он искал. В конце концов, в век СПИДа, генитальных бородавок, герпеса, презервативов, петтинга и взаимной мастурбации, чем чужое тело было лучше видео или фантазий?

Тедди предполагал, что сложнее всего будет сократить материал до нужных размеров. Одна страница была поразительно лаконичной для человека, который с отличием закончил колледж. Не говоря уже об окончании Йеля. Тут нужно было не просто выбрать. Нужно было промолчать о своем выборе: просто сказать то, что повиснет в воздухе без объяснений, дополнений, доказательств или комментариев, оставляя читателя разбираться самому. Это потребовало кьеркегоровской решительности. Но когда с делом было покончено, оказалось, что это совсем не сложно.

Настоящей трудностью, которая заставила его зависнуть на несколько часов, вызвала у него страх сцены, проняла его так же глубоко, как страх испражниться в штаны на публике, было цитирование без указания авторства. Боже мой! В академической среде это называлось плагиатом! Ректоров увольняли за то, что они сделали это однажды, двадцатью годами ранее. Кандидат в президенты – то есть человек, который считался профессиональным лжецом, – должен был прекратить свою кампанию за такое. И все же Тедди знал, что Биглу не нужны сноски. Ему было все равно, откуда взялись мысли. В «СинéMатт» это не имело значения. Это было лишнее. Интеллектуальный мусор. Цитата из Лоджа с датой были исключением, потому в ней частично заключался смысл: мы использовали одни и те же темы уже три или четыре войны, и каждый раз казалось, что это работает. Сдав свою работу – голую, где каждое слово было взято у кого-то другого без всякого признания, безжалостно, с циничной несдержанностью, – он почувствовал себя студентом. Ему даже не пришлось ждать оценки. Бигл, само собой разумеется, научил его чему-то важному и глубокому и сделал его самого лучше. Теперь у Броуди был потенциал для успеха в Голливуде. Наконец-то, думал он, я могу воровать.

Это чувство было настолько сильным, что как только Тедди сдал работу, в его голове зародилась идея сценария. Он точно знал, где украсть сюжет, структуру и персонажей и как именно их переосмыслить, чтобы сделать свою версию свежей и оригинальной[92]. Вернувшись домой, он тут же сел писать. Первый черновик был готов через несколько часов. К утру он отредактировал его, прогнал через проверку орфографии, перечитал, внес правки и распечатал. Он взял его с собой на работу.

За ночь Бигл осилил одну страницу – краткую и загадочную, как стратегия Сунь-Цзы или пророчество И-Цзин. Тедди Броуди с нетерпением ждал прихода Бигла утром, с благословением или проклятием. И когда – если – Бигл похвалит его, это будет подходящий момент, чтобы сказать: у меня есть синопсис, не могли бы вы его прочитать?

В пять утра Бигл резко проснулся и сел в постели. За окном было темно – даже не предрассветные сумерки, а все та же кромешная чернота и звезды. Спать ему больше не хотелось. Он подумал, что на него нашло вдохновение, но на самом деле это была его печень. Конечно, иногда в ранние часы его постигали озарения и приходили свежие идеи, но будила его плохая работа печени.

Новая женщина – Бигл сказал себе, что должен запомнить ее имя, – совершила еще одну глупую ошибку. Такую ошибку, которую никогда не совершила бы Китти. В порыве рвения она пошла и купила подарок для Джона Линкольна, чтобы передать его Дилану, хотя не знала, что делает. Она купила маленький футбольный мяч и шлем. Бигл подумал, что это мило. Но Китти бы такого не сделала. Джеки взбесилась, когда это увидела. Она чуть не спустила с Джона шкуру. Очевидно, все грехи мужского пола были как-то связаны с футболом. Он был причиной войн, убийств, домашнего насилия, пьянства, отрыжки и чрезмерной национальной любви к фастфуду.

Проснувшись в темноте, он наконец-то понял, что его моделью был футбол, а не бейсбол и не кино. В каком-то смысле это было очевидным, ведь не зря в народе говорят, что из всех видов спорта футбол больше всего похож на войну. Если бы вы спросили Бигла до того, как его разбудил недостаток желчи тем утром, он бы ответил: футбол – это спорт, больше всего похожий на роллер-дерби. Еще его можно сравнить с профессиональным рестлингом, только с одетыми спортсменами. А больше всего на войну похож гольф. Но гениальность Бигла отчасти заключалась в способности преодолевать свое высокомерие и бесстыдно обслуживать низы общественности. По возможности самые глубокие низы[93].