Хвостатым здесь не место!

Глава 1

Я пыталась попасть ключом в замочную скважину, но тот не шёл. Разозлившись, не выдержала и громко хлопнула ладонью по двери.

— Да что же это!

Моя новорождённая дочка, которую я прижимала к себе, испугавшись громкого звука, заплакала.

— Тише, маленькая моя, тише, — зашептала я ей, укачивая. — Сейчас мама откроет квартиру, и мы наконец будем дома. Потерпи ещё немного.

Дочка затихла, а я с изумлением услышала шаги за дверью. Там кто-то есть! В первое мгновение в душе вспыхнула безумная надежда, что это шаги Ивана, и теперь, когда Алюша родилась, мы заживём счастливой семьёй. Но тут же оборвала себя, вспоминая, что муж погиб, пока я была в роддоме, а мы с дочкой остались вдвоём. Кто же тогда в квартире?

Замок зловеще щёлкнул в тишине подъезда, и когда дверь открылась, я наконец получила ответ на свой вопрос:

— Инна Эдуардовна, здравствуйте… — передо мной, скрестив руки на груди, стояла свекровь.

Привалившись к проёму, она полностью загородила собой весь проход.

— Чего приперлась, Кристина? — вместо ответа на приветствие спросила женщина.

От подобного обращения я буквально потеряла дар речи. В одной руке у меня ребёнок в выписном конверте, в другой ключи, а в ногах лежит огромный пакет с вещами из роддома. Я вернулась домой после двух недель в больнице.

— А вы… помочь пришли? — глупо спросила я, не понимая, что происходит.

Ваня с матерью почти не общались, да и видела я её от силы раза три или четыре за два года своего брака. Последний раз на похоронах, куда отпросилась из больницы на несколько часов, оставив Алечку на попечении медсестёр. А ведь там эта женщина и словом со мной не перекинулась. И уж точно я бы запомнила, если бы она упомянула, что хочет погостить у нас дома.

— Помочь? Разве что помочь собраться тебе и твоему приплоду, чтобы ты свалила подальше от моей квартиры, — хмыкнула свекровь, не двигаясь с места.

— Вашей?

— А мой сын тебе не говорил? Квартира была записана на меня и куплена на мои деньги. Или ты, лимита подзаборная, думала, что передком потрясла, и сразу долю получишь? Да ты даже не прописана тут. Так что вещи заберёшь, и чтоб я тебя больше не видела, поняла?

— Но… но… — от волнения дыхание перехватило, и я стояла, беззвучно открывая рот, не в силах сказать ни слова.

Неужели это правда? Ваня мне говорил, что квартира ему досталась от отца, и я верила. А что до прописки — просто не было надобности, на учёт меня поставили в больнице и так — хватило заявления в регистратуре. Иван говорил, что ему некогда этим заниматься, и что вот родится ребенок — сразу двоих и пропишет…

Свекровь чуть отошла в сторону, и я увидела, что в коридоре за ней стоят собранные сумки. Рядом с ними два больших чемодана — это моя швейная машинка и оверлок. До декрета я работала в швейном ателье по соседству и иногда брала заказы на дом.

— Так, Кристина, я серьёзно. Забирай свои баулы и уматывай.

— Мне ведь некуда идти, Инна Эдуардовна…

— Не мои проблемы. Или забираешь вещи, или я их с балкона выкину. И так лежат тут, место занимают уже столько времени.

— Но ведь Аля и ваша внучка! Как вы можете нас выставлять?! — в груди поднялась волна злости, а на глазах выступили слёзы.

Ну куда я сейчас пойду? Денег почти нет. Ребёнка кормить пора, а из родных и близких в этом городе у меня был только Ваня.

— Моя ли? — звонко переспрашивает свекровь, уперев руки в бока. — Это Ванечка дураком был, змею пригрел, а я-то знаю, что ты ему изменяла. Постоянно мужики к тебе бегали! Заказы она брала якобы! Швея хренова. Прошмандовка ты — вот кто!

Нагуляла пузо и его сгубила, думала, квартиру получишь? Хрен тебе! Бери вещи и выметайся.

— Что вы такое говорите… — от криков свекрови малышка заворочалась. Я поспешно отвернулась и принялась качать её на руках. — Побойтесь Бога!

— Это ты бойся! — она демонстративно повернулась и, подцепив одну из сумок, выставила её на лестничную клетку. — И если какие-то вещи остались, то считай, что это в счёт проживания в моей квартире за два года. Не устраивает — подай на меня в суд.

И перекидав одну за одной сумки и чемоданы, она захлопнула дверь прямо перед моим носом.

Аля снова заплакала.

— Тише, тише, солнышко. А-аа-а! — успокаивая ребёнка, я словно говорила это самой себе.

Хотелось разреветься. Усесться на собранные пожитки и упиваться жалостью к себе, но разве я могла себе это позволить? У меня на руках моя дочь, которой нет и месяца, и хотя бы ради неё я обязана быть сильной и что-нибудь придумать.

Ключи всё ещё были у меня в руке. Теперь-то мне было понятно, почему у меня не получалось открыть ими дверь — свекровь наверняка сменила замки, чтобы я не попала внутрь. Но сейчас всё мое внимание было приковано к большому ключу от навесного амбарного замка.

Внезапно дверь снова открылась, я встрепенулась, поспешно утирая одной рукой глаза. Не хватало, чтобы эта стерва видела, что я плакала!