Хвостик

— Да у обоих. Братишка возомнил, что ему девчонки не нужны, ты же видела, какой он странный, а вот на парней клюнул. Что за напасть, еще ведь побьют. Вот почему так? А?

— Не знаю.

Оксана уже много раз слышала, что есть однополые браки, женщина с женщиной, ну, это как бы еще нормально, а вот мужчина с мужчиной… Что они там делают? Она, конечно же, понимала, как и девчонки, целуются и тискаются, но почему-то от этого ей было не по себе.

— Может, так и должно быть.

— Должно быть? Ты это чего?

— Ну не знаю. Неспроста ведь он так себя ведет. Вот я видела в книге фотографию статуи Гермафродита, у него тут, — Оксана показала на свою грудь, — как у женщины, а там, — и, задрав подол своего короткого платья, добавила, — как у мужчины.

— Да у него вроде все нормально, только вот стал пищать и сюсюкаться как девчонка. Аж противно.

— Он же твой брат, ну что ты так. Он хороший мальчик, может, все пройдет.

— На это и надеюсь, не хочу быть сестрой этого, как его… на гомо. Гомо…

— Сека… А, вспомнила, гомо-сек-суалист.

— Точно, вот оно как правильно называется. Ну, по что мне такое наказание?

— А ты-то тут при чем?

Оксан встала и вышла из комнаты, через минуту вернулась со своими трусиками и тут же их надела.

— Ну вот, как человек, теперь можно и танцевать. Брось думать о нем, все будет хорошо, а может даже и к лучшему, не будет за тобой подсматривать.

— А что они там делают?

— Теперь ты будешь подсматривать?

— Ну вот еще. Надо мне больно. Это хорошо еще, мама не догадывается, будет скандал.

— Лучше расскажи, как у тебя там с Власом.

Света все лето шептала Оксане на ушко, что она влюбилась в мальчика и тот в нее тоже. Только просила об этом никому не говорить, боялась сглазить.

— Он в понедельник приезжает. Ах… — вздохнула она и, разведя в стороны руки, откинулась на спинку дивана.

— Поцелуешься?

— Не знаю, хотелось бы. Но он стеснительный, все надо делать самой.

— Дай время, он и сделает.

— А когда?

— Не знаю, разве можно в таких случаях быть настырной?

— Точно поцелую, да, поцелую, в первый же день, вот возьму и поцелую. Как ты на это смотришь?

— Я бы… — Оксана не знала, что бы она сделала. Она сама любила Артура, но тот почему-то на нее не обращал внимание. — Не знаю.

— Не знаю, не знаю, останешься одна, будешь тогда знать.

— Не останусь, — тут же парировала Оксана и уже хотела сказать, что целовалась с Артуром, но это ведь вранье. И нечестно.

— Идем.

— Куда идем? — Света взяла сестру за руку, повела ее в постирочную. — Садись.

Оксана села на высокий комод, Светлана достала из кармана телефон и настроила его на фотоаппарат.

— Я пошлю ему снимок, пусть пооблизывается.

— Кому пошлешь?

— Ему, давай, подними, — и махнула рукой, показывая на Оксанино платье.

— Не подниму.

— Ты же в трусах, а откуда он знает, что это не я.

— Вот себя и снимай.

— Не могу себя, ты красивей, ты как конфетка. Ну же.

— Это нечестно.

— Но ведь ты не скажешь?

— Все равно нечестно, а если он узнает, что подумает?

— Ничего он не подумает. Ну…

— Ладно, — Оксана взяла за подол платье и потянула его вверх.

— У…

— Что? — Оксана опустила голову и посмотрела вниз.

— Круто, он точно слюнями подавится.

— Это неправильно, я бы так не поступила.

— Вот и не поступай, ну-ка, ножки чуть раздвинь.

— Ну ты даешь, — а самой стало весело, Оксана взяла и раздвинула коленки в стороны, а после еще потянула трусики на себя.

— Ваууу…

— Если после этого он тебя не поцелует…

— Поцелует, поцелует…

— Лучше бы сказала, что любишь, и не надо было бы заниматься глупостью.

— А она у тебя такая красивая…

— Кто?

Оксана нагнулась и посмотрела себе между ног.

— Ой… — ее лицо покраснело. Когда она натянула трусики, часть ткани отошла в сторону и оголила ее губки. — Кошмар, только не посылай, прошу тебя.

— Ладно, не парься, я что, дура. Но какая она у тебя миленькая. Что-то раньше не замечала.

Оксана соскочила с комода, поправила трусики и платье и, нагнувшись к сестренке, чмокнула ее в губы.

— Поговори с ним, а лучше поцелуйся, вот тогда это будет точно улет. Ну что, пойдем.

— Куда?

— Покупать мороженное, у меня еще есть деньги, папа дал.

— Гуляем.

Света соскочила, завизжала и, обняв сестренку, пошлепала ее по попке.

10. Чай

Вот уже целую минуту кто-то настойчиво звонил в дверь.

— Опять она пришла, — сказал мужчина, прыгая на одной ноге к двери.

Хозяйка, у которой он снял квартиру, только один раз улыбнулась, когда отсчитывала деньги за три месяца вперед. Она разрешила ему сделать перестановку и просверлить столько дырок в стене, сколько ему вздумается. Но уже через пару дней она пришла с проверкой.

— А где ведро?

— Вы же сами разрешили выбросить все, что мне не нужно. Ему, наверное, лет сорок, выпущено еще до войны.

— Оно крепкое.

— Да на нем живого места не осталось, вся эмаль побита.

— Но…

Спорить было бесполезно. Да, возможно, для нее это ведро было памятным, как бесполезные статуэтки на камине. Но могла бы сказать.

— Иду, иду, — крикнул Сергей, надеясь, что его услышат и перестанут жать на кнопку звонка.

Щелкнул старый замок, скрипнула ручка, и он открыл дверь.