Хвостик

Марина присела на край дивана и, как-то робко косясь на мальчика, слушала, как он восторженно говорит о море. Свою книгу она положила на стол, теперь она ее, а Вова все говорил и говорил.

— Вот, смотри, это лисель, дополнительный парус, он ставится сбоку прямых парусов на фок- и грот-мачтах, когда попутный ветер. Ой… — мальчик вскочил и выбежал в коридор, через минуту вернулся, держа в руке книгу «Анжелика и Демон». — Тебе.

— А… — Марина соскочила и по-детски обрадовалась. — Откуда? Это… Это же…

— Держи, — он протянул руку с книгой.

Марина взяла ее, открыла обложку и, пробежав глазами первые строки, закрыла.

— У меня больше ничего нет, — она имела в виду на обмен.

— Да я так, ты же собираешь.

— Спасибо, а можно я тогда… — она немного замялась, не зная, стоит ли ей говорить. — Может, я поцелую?

— Давай, — тут же согласился Вовка и, отложив в сторону свои журналы, встал по стойке смирно.

Марина уже один раз его целовала, вспомнила, как покраснела, как было неловко. Она подошла к нему и, вытянув шею, прикоснулась губами. Сильные удары сердца. Оно, словно поршневой двигатель паровоза, запыхтело. Лицо стало горячим и, как ей показалось, она покраснела. Марина еще раз прикоснулась к его губам, немного отдышалась и еще раз.

— У меня больше нет ничего на обмен, — смущенный тем, что Марина так долго целовала его в губы, сказал Вовка.

— А это без обмена, так, просто. Можно еще раз?

— Ага, — только и сказал смущенный мальчик.

Девочка сделала еще полшага вперед. Чуть наклонила голову и, прикоснувшись к его губам, прикрыла глаза.

Когда Марина родилась, мама сказала, что ее поцеловал ангел. Розовое родимое пятно между бровей постепенно растаяло, но сам поцелуй никуда не делся.

Она чуть разомкнула губы и, ощутив его запах, снова прикоснулась губами к губам.

Лада

На его лице сияла улыбка, он что-то напевал и тер ладони, словно хотел их согреть. Артур спустился на пятый этаж и уже собрался повернуть в сторону лифта, как получил резкий удар в лоб. От неожиданности он, как в кино, подпрыгнул и со всего маху шлепнулся на пятую точку.

— Козел, — первое, что услышал юноша, придя в себя. — Опять подсматривал, на тебе, на…

Девушка со всей силы ударила его по голове сумкой, а юноша, еще не придя в себя от первого удара, отползал от этой разъяренной мегеры все дальше и дальше.

— Я тебя размажу, я тебя… — она остановилась, глаза округлились, и уже с испугом нагнулась к Артуру. — Ой. У тебя кровь бежит. Ой… — растерялась девушка и, порывшись в сумочке, достала платок и стала вытирать им кровь. — Идем! — скомандовала Лада и, схватив за шиворот Артура, втолкнула в лифт. Через несколько секунд кабинка остановилась на девятом этаже.

— Держи покрепче. У меня дома никого нет. Быстрей заходи.

Девушка засуетилась, убежала в ванную, принесла мокрое полотенце и стала вытирать окровавленный лоб.

— Как же я тебя так? А могла бы убить. Козел! Почему подсматривал? А! — Лада то ругала, то сюсюкала, словно играла с котенком, то вспоминала, что он уже не первый день за ней следил. — Прибью! Еще раз и точно прибью.

Через пару минут кровь перестала бежать. Она аккуратно протерла все вокруг раны перекисью водорода, а после, убедившись, что Артуру ничто не угрожает, злобно посмотрела ему в глаза.

Здесь тихо, и это несмотря на то, что внизу город и куча машин, а во дворе малышня кричит. У Лады давно был ключ от чердака, они сюда ходили еще с Жанной, но та уехала в лагерь, а больше она никого не хотела сюда пускать. Пусть маленький, но ее личный мир с большим голубым небом. Она поднималась по лестнице, открывала замок и, подняв тяжеленую крышку, залезала на чердак. Крыша как крыша, через дырки в шифере можно увидеть облака, что плывут над домом. Сейчас здесь пыльно и голуби летают. Говорят, скоро ремонт, и тогда всю крышу снесут и сделают новую. Но пока у нее есть ключ. Лада, если была хорошая погоды, поднималась по стропилам и вылезала наверх. Здесь крыша меняла свою форму и упиралась в плоскую пристройку девятиэтажки. Тут они вместе с подружкой загорали. Но вчера, возвращаясь, Лада заметила на доске, по которой она ходила, чужие следы. Они были не ее, это кроссовки, а у нее сланцы. Думала, случайно, а после опять увидела их, но уже у люка, с которого она спускалась, чтобы позагорать. Лада не зря в свое время на даче играла в казаки-разбойники, была прекрасным следопытом. Посыпала доску известью, что нашла у отца на балконе, а после узнала, куда эти следы ведут.

— Артур, — прищурившись и посмотрев на его дверь, она уже думала о плане месте.

И вот теперь, пока он держал мокрое полотенце у разбитого лба, она думала, что пришибла, а оказалось, так, царапина.

— И давно ты за мной?

— Ты это о чем?

— Видишь? — она достала палку, которой зимой выбивала пыль из ковра. — Щас как… — и уже для устрашения замахнулась.

— Пару раз, — тут же сдался он.

— Пару? — и опять запахнулась.

— Три или четыре.

— Или…

— Не… больше не видел.